Павел Давыденко - Ученица

От остановки Турка шел быстрым шагом. Противный снег летел в лицо, тут же таял, а ветер обдувал мокрые щеки. Поначалу Турка злился, негодовал, а потом пришла апатия. Сейчас же он вообще шагал с пустой головой. Ноги сами привели его к нужному дому, и только когда они подняли тело на второй этаж, в мозгу вспыхнула лампочка.

Ну и зачем я сюда пришел?

Однако, он продолжил подниматься по ступенькам, ткнул в звонок. Даже не предупредил Аню, но тогда он просто был не в том состоянии, чтоб вспомнить о телефоне.

Надо сказать, разговор с Селедкой и Стриженым получился рваным. Хорошо, что его не повезли в участок и отпустили достаточно быстро. Ведь происходящее могло повернуться в другую сторону. По вопросам Турка понял, что у сыщиков нет толком информации, и сам он находится на более продвинутой стадии поисков, хотя бы потому, что знает Конову лично.

Прочитав дневник, Турка уже не мог сказать, открылась ли ему Лена больше. Еще Турка узнал, что избыток информации не всегда идет во благо.

Он позвонил вновь, дверь открылась. На пороге возникла заспанная и чуть опухшая Аня, с красной полоской от подушки на щеке.

— О, ничего себе. Я блин, немного не в форме. Поздно легла.

Турка вошел, стащил кроссовки. Аня стояла над ним, позевывая. Из квартиры понесся хрипловатый голос солистки группы «Roxette», песня называлась «Dressed for success».

— Вчера нормально покутили. Сдачу экзамена отмечали. Ну так, узкой компанией… Хотели по кружечке пива выпить, а потом перешли на текилу. Внезапно, да? — Аня хихикнула.

— Поздравляю. Сколько еще экзаменов осталось?

— Много… Ой, да я все больше и больше задумываюсь о том, как мне эта хрень не нравится. По горло уже сыта. Ведь представь, ну что меня ждет потом? Каждый день приходить к девяти, ждать обеда, занимаясь ерундой, считая циферки, возможно, обзванивая придурковатые контрагенты. Потом обед, потом домой. Через десять лет — больная спина, ожирение, ухудшение зрения. Еще через десять — геморрой и полное отвращение к жизни, ха-ха. Вообще не могу представить, что люди вот так добровольно сидят по восемь-девять часов в офисах, болтают ни о чем, потом трясутся в вонючих маршрутках-автобусах, глядя в окно на ускользающие моменты жизни. Это так ужасно. Может, правда, в Москву махнуть?

— На актрису?

— Да!

— Махни, почему нет.

Аня провела ладонью по волосам и улыбка стерлась с ее мордашки:

— Ты чего такой хмурый? Я тебе тут всю душу излила, а ты — «да, нет». Что, только твои проблемы существуют? Бегаю за тобой здесь, как хрен знает кто!

Турка молча сел в кресло, хрустнул костяшками пальцев. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Он вздохнул, поглядел на девушку. Та кусала ноготь на большом пальце, изображая обиду. Потом нахмурилась:

— Ну и? Так и будешь молчать?

— Разговаривал с ментами, насчет Коновой. Тебя тоже могут вызвать на допрос. Собственно, я за этим и пришел, чтоб предупредить.

— Ты ведь мог просто звякнуть, — заметила девушка. — Но… Ладно. Так что они спрашивали? Про дневник сказал?

— Да, решил отдать. Хотя и не горел желанием.

— Почему? Ты все правильно сделал, Артур!

— Да? Ты просто не знаешь, что из себя представляют эти уроды. Да они его даже читать не будут. Я даже про «траву» страницы не вырывал, а то еще прицепятся, понимаешь? Но мне теперь плевать.

— Ты должен был его отдать и поступил верно. Это же сокрытие… улик? Или как это называется, — Аня скрестила руки на груди.

— Это просто дневник. Какие улики? Я прочел его от корки до корки. Ты тоже. И что, далеко мы продвинулись в поисках?

— Ладно, хватит.

Как будто совсем другой человек, не Аня. Турка будто попал в параллельную реальность — такое ему иногда казалось.

Что между ними? Что будет дальше? Во что выльется по итогу?

И еще миллион вопросов, от которых хочется зарыть голову в песок.

Еще почему-то сейчас Турка подумал о том, что отец как-то вовсе перестал напоминать про важность выбора профессии. С одной стороны хорошо, никто мозги не сушит, а с другой — Турка ведь так ничего и не решил, куда идти после девятого. Уроки проходили в тумане, домашние задания пацан делал на отшибись.

Все сильнее очерчивались мысли о том, что лучше бы вообще оставить мысли о поисках, спихнуть все на плечи ментов, они найдут Лену — это их работа. Но… почему-то он знал, что милиционеры не отыщут Конову. А если и смогут, то потратят кучу времени и будет поздно. И тогда он до конца жизни будет винить себя, что не спас ее. Пускай звучит пафосно, но так ведь и есть.