Ингар Йонсруд - Калипсо

Выбор. Иногда решение приходит неожиданно. Тело действует само. Называйте это ощущением в животе, называйте это спинным рефлексом, но как бы то ни было, решение все равно отразит, кто вы такой. Ударить в ответ или испугаться?

Эгон выстрелил. Поднял руку и выстрелил. Пуля попала Бакке прямо промеж собачьих глазок. Противогаз наполнился кровью.

Тихий щелчок и свистящий звук из щитка наверху стены означали, что вентиляция опять включилась.

– Какого черта вы хотите сказать?!

Эгон Борг ударил кулаком по столу и отодвинул кресло назад, словно собираясь подняться.

– Сидите на месте.

Кафа сохраняла прохладный, но нейтральный тон. Только ее щеки загорелись. Здесь, в комнате для допросов, начальник она. И она решает, когда им сидеть, а когда вставать.

Ноздри Борга раздувались.

– Какого хрена вы хотите ворошить это?

Он соскользнул обратно в кресло, быстро стукнув спреем для носа по столу.

– Мы съехали с дороги. Машину занесло, и мы врезались в пень, который разбил окно и попал в Сюзанну.

– Она была в сознании?

– Да. У нее было страшное кровотечение. Но она была в сознании. Врачи сказали, что это адреналин. Но она вскоре лишилась чувств. С ней не было контакта, когда приехала «Скорая».

Слова звучали отрывисто, будто каждое из них было последним, которое получит следователь.

– В первый раз, когда мы разговаривали, – сказала Кафа, – вы упомянули, что Сюзанна получила обширные травмы головы и грудной клетки. Какие именно травмы?

– Что вы хотите от меня услышать?

– Что было повреждено? Череп, нос, рот, подбородок, грудина, ребра, ключицы…?

Он уставился на нее. Удивленно и как будто обиженно.

– К чему вы клоните?

Кафа позволила тишине ответить за себя. Через несколько мгновений молчания он покачал головой.

– Я… я почти уже и не помню. Все. Все было разрушено. Она была… разбита вдребезги.

– А зубы? Зубы затронуло?

– Какое это имеет значение?

– Решающее, – сказала Кафа. – Она сделала глубокий вдох и продолжила. – Я искала отчет с места происшествия. И в архивах полиции. И в архивах «Скорой помощи». И в архивах службы спасения. Но я его не нашла.

– Прошло больше двадцати лет.

– Это верно. Поэтому я обратилась в больницу. Попросила журнал пациента Сюзанны. У них его нет. Согласно рукописной бумажке в их архиве его выдали вам, когда вы забирали Сюзанну домой из больницы.

– Может быть и так. Я не помню. Прошло больше двадцати лет, – повторил он и пожал плечами.

– Но знаете, кто всегда держит бумаги в порядке? – продолжила Кафа. – Страховая компания. А это ведь стало страховым случаем после происшествия. И там изложены повреждения Сюзанны. Судя по тому описанию, она выбила передние зубы и один клык? Они пишут, что травмы были настолько серьезны, что страховую сумму рассчитывали исходя из того, что мозг Сюзанны был полностью мертв.

Кафа приглушила голос.

– Но та женщина, которую я видела у вас дома… ее мозг ведь не мертв. Правда?

Эгон Борг отреагировал не так, как она ожидала. Он не стал подбирать слова. Не оправдывался. Вместо этого медленно поднял брови и криво улыбнулся. Словно был впечатлен.

– Аааа, – только сказал он.

Кафа скользнула рукой в сумку и, достав фотографию, положила на стол между ними.

Эгон Борг внимательно посмотрел на снимок.

– Вы уже показывали мне фотографию этой девочки. Школьный снимок, да?

Кафа пристально рассматривала Борга. Волнистые седеющие волосы, лицо, застегнутую доверху рубашку, длинные, сильные пальцы, ухоженные ногти.

– Да, – сказала она помедлив. – У нас есть два снимка этой девочки. Один из них мы нашли дома у Акселя Тране. Второй, фотографию класса, у Леонида Гусева.

– У того русского, которого убили?

Кафа напряглась, чтобы не фыркнуть.

– Вы понимаете, к чему я веду, – сказала она и ткнула пальцем в снимок. – Это Анастасия Шанина. Она ходила во второй класс школы 289 в Заозерске, в России, весной 1992-го. Видите медведя, которого она держит? Мне кажется, он похож на медведя, который сидит у вас дома. В комнате Сюзанны.

Кафа снова опустила руку в сумку.

– Знаете, что я думаю?

– Ммм, – промычал он.

– Я думаю, что женщина, за которой вы ухаживаете у себя дома, не ваша жена. Я думаю, это Анастасия Шанина.

Эгон Борг продолжал сидеть, сохраняя спокойствие. Провел указательным пальцем по фотографии. По лицу маленькой девочки.

– Анастасия, – сказал он наконец. – Бог мой. Все эти годы. Наконец я знаю, как тебя зовут.