Ингар Йонсруд - Калипсо

Фредрик начал с полицейского отчета.

Семь минут спустя он положил очки на стол и стер с глаз слезы.

Теперь он знал, почему Андреас так и не забыл то дело.

Они отнесли Калипсо в квартиру, в которую зашли первой. Пока остальные готовились идти в горный туннель, Эгон мыл и одевал худое тело девочки. Дал ей воды и чашку чая с изюмом. Всего несколько штучек, чтобы не перегружать изголодавшийся организм. Аксель увидел, как у его товарища дрожали руки. Одежда, в которой они нашли ее, насквозь пропиталась жидкими испражнениями. Она была дважды на волосок от смерти. Сначала от болезни. Потом от голода.

Когда они были готовы, сержант Бакке попросил Хейхе остаться с ней, но Эгон воспротивился.

– Только не он. Не убийца, – сказал Эгон. Аксель заметил, что сержант смотрит на него.

– Тогда это будешь ты.

Калипсо перевернулась, потерла глаза; напевание перешло в хрип, когда Аксель взял ее на колени. Как только Эгон вышел из комнаты, она закричала так, что Акселю пришлось закрыть ей рот рукой. Но истощенная девочка не могла бороться долго: хныкая, она заснула.

Аксель аккуратно уложил ее на диван, подсоединил рацию к шифровальной машине PACE и поймал сигнал лейтенанта Морениуса в Норвегии. Аксель бросил взгляд на часы. Четыре часа до рассвета. До этого времени им необходимо вернуться на склон долины. Там они должны будут уйти в укрытие, пока снова не наступит тьма. Он подошел к окну. Быстро плывущие облака скользили, заслоняя звезды, но с юга, оттуда, где полумесяц лежал на боку, на них наползала густая пелена туч. Надвигался шторм.

За час до рассвета вернулись остальные. Эгон быстро сориентировал Акселя. Они нашли трупы, изуродованные взрывом и огнем. Несколько сгоревших лабораторий и складских залов. Из изолированной морозильной камеры им удалось добыть два образца, но они не знали, выдержал ли вирус жар.

Аксель послал сигнал домой, и солдаты стали готовиться выступать.

Девочка по-прежнему спала. Сержант Бакке встал в дверях и сделал знак, чтобы солдаты выходили.

– Flickan? [43] А девочка? ( шв .)

Хейхе стоял около дивана.

– Она остается, – ответил сержант Бакке.

– Hun kommer att dö. [44] Она умрет ( шв .).

– Мы здесь не для того, чтобы похищать российских граждан. К тому же она замедлит нашу операцию. Будем надеяться, что русские вернутся вовремя.

Хейхе открыл рюкзак, достал свои упаковки с провиантом и хотел положить их около малышки, но сержант покачал головой.

– Нет. Ничто не должно указывать на то, что мы здесь были.

Хейхе только вздохнул. Убрал упаковки обратно в рюкзак, положил руку на сердце и затем провел ею по спящему телу девочки, словно совершая ритуал.

– Ditt beslut [45] Тебе решать ( шв .). , – сказал он все тем же безразличным тоном.

– Хорошо, – ответил сержант Бакке.

На мгновение Аксель было подумал, что Хейхе запротестует. Но этот парень удивительно быстро переключался и мог с легкостью подавить в себе проснувшуюся человечность.

– Борг. Ты готов?

Внимание Акселя было сосредоточено на шведе и сержанте. Но когда Эгон попал в круг света от фонаря Бакке, Аксель увидел в руке Борга пистолет. Стоя рядом с диваном, он направлял его в голову Калипсо.

– По твоей команде, Бакке.

– Какого черта ты творишь? – зашипел сержант.

– По твоей команде, сержант Бакке! – повторил Эгон. Девочка слегка пошевелилась.

– Твою мать, что ты о себе возомнил! – Бакке зашагал по комнате и остановился на расстоянии вытянутой руки от Борга. Аксель попытался понять по выражению глаз чувства Хейхе. Но взгляд шведа был пустым.

– Если мы собираемся убить ребенка, то сделаем это как солдаты. Она не будет лежать здесь и медленно умирать мучительной смертью.

Сержант презрительно покачал головой. Поднял фонарик и посветил Эгону прямо в лицо.

– Речь идет не о чертовом котенке, – добавил Эгон.

Он учащенно задышал. Плечи поднимались и опускались с бешеной скоростью. Эгон держал дрожащее дуло всего в сантиметре от молочно-белого тела Калипсо.

– Лейтенанта Фальсена ты послушался бы. Он бы сказал то же самое. Девочка остается здесь. Мы уходим, – продолжил Бакке.

Эгон не сдвинулся с места.

Бакке перевел дыхание.

– Спасая ее, ты не поможешь себе, Борг.

Эгон вопросительно посмотрел на него. И тут на него обрушились самые подлые слова.

– Выживет она или нет, ты все равно останешься убийцей собственного ребенка. Но можешь застрелить ее, если думаешь, что это облегчит твои угрызения совести. Никто здесь на тебя не заявит. Сволочь.