Ингар Йонсруд - Калипсо

Значит, они, наверное, уповали на судьбу и на Бога. Он был с ними здесь. Вокруг ножек кровати обмотаны цепочки с крестами, оплавленная стеариновая свеча догорела перед иконой Святой Марии. Ухаживая за своим умирающими товарищами, они заражались сами и помогали друг другу, пока у них больше не осталось, кому помогать. Они умирали один за другим.

Под противогазом стало удушающе жарко. У двери беспрерывно жужжал дизельный генератор.

– Берегись!

Выстрел из пистолета заставил Акселя вздрогнуть. Он поднял пистолет к плечу и обернулся.

– Там кто-то есть! Какое-то движение. Вон там! – закричал Бакке. Это был его выстрел.

– Подожди! – крикнул Эгон. – Подожди!

Пистолет Бакке указывал на одну из кроватей в глубине комнаты. Аксель и Эгон двинулись туда с разных сторон. Эгон лег на живот у кровати.

– Черт подери, Бакке. Это девочка. Маленькая девочка.

Над ней на кровати лежал мертвый пожилой мужчина с язвами на коже. Но его лицо не было искажено так сильно, как у других трупов. Скорее даже оно было умиротворенным. Густая седая борода аккуратно пострижена. Волосы жирные, но гладко причесаны. В руках он держал серебряный крест, с которого свисала цепочка, исчезая под кроватью, а там девочка крепко держала ее в руках и не выпускала. Даже когда солдаты, осторожно вытащив девочку и вытерев худое, белое как снег лицо, предложили ей шоколадку. Она только крепко сжимала цепочку, дрожала и тихо бормотала.

– Ты не попал, – сказал Эгон, злобно посмотрев на Бакке.

Он ущипнул девочку за ножку. Тусклые глаза едва среагировали.

– Кажется, ее ноги парализованы.

– Она выжила после болезни, – сказал лейтенант Фальсен. Но его голос звучал горько.

Аксель снизу вверх посмотрел на него. Одной рукой лейтенант сильно прижимал другую.

– Что-то не так?

– Да, – ответил Фальсен. – В меня попало рикошетом. И теперь я могу заразиться.

До Рождества оставалось около двух недель, температура повысилась, и шел дождь. Приятная морось из холодных капель превратила снег в кашу. Грязь и вода через швы и сквозь кожу проникали в сапоги.

Кафа Икбаль натянула резиновые сапоги на тренировочные леггинсы и осторожно зашагала по выложенной брусчаткой улице в направлении бастиона в самой верхней точке крепости Акерсхюс. Хотя туман тяжелой пеленой накрыл фьорд, она поняла, что там, на плато, именно Фредрик. Кафа узнала его по коротким темным волосам с проседью на висках. По вельветовой куртке и склоненной шее. Фредрик сидел на потрескавшейся деревянной лавке без спинки, обратив взгляд к морю. Это то место, где они встречались с Юдит Йедде и Свеном, агентами секретной службы.

Кафа положила руку Фредрику на плечо. Его куртка была насквозь промокшая. Он поднял голову, и было невозможно отличить слезы от дождя на его лице.

Так же, как и вчера, она не нашла Фредрика дома в его квартире на Соргенсфригата. Беттина была зла и в отчаянии, и Кафа не знала, что ей сказать, потому что сказать было нечего, кроме того, что Фредрик, несомненно, сможет позаботиться о себе.

С убийства Андреаса прошло четыре дня.

Фредрик снова посмотрел на фьорд и стал теребить края потемневшего пластыря, крепящего повязку на правой ладони.

– Я не могу, – сказал он. Голос был высоким. – Не могу жить дома. Сострадание. У меня нет сил… – голос сорвался… – Якоб этого не заслуживает. Не хочу, чтобы он видел меня таким. Опять.

Кафа посмотрела на его склоненную шею. Она могла положить свою руку. Приласкать его. Но не стала.

– Они просто боятся, – сказала она. – Боятся, что ты покончишь с собой. Мы тоже за тебя беспокоимся. Твои друзья, твои коллеги в участке. Знаешь, ты не один.

Она решила сказать это так, не изворачиваясь.

– Я живу в отеле. В Анкере. Побуду там еще какое-то время, – продолжил он.

Она потерла его по плечу.

– Для меня найдется местечко?

– В номере?

Кафа увидела легкую вспышку в его глазах. Ей было приятно осознавать, что у него к ней все еще что-то есть.

– Нет. На лавке.

Фредрик подвинулся, не смахнув снежную жижу. Пнул пакет, который лежал у него между ног.

– Тут у тебя не намокнет зад.

Кафа села на еще теплую лавку.

– Твои очки. Ты не можешь так ходить.

Он снял очки с носа и провел пальцем по внутренней стороне оправы. Развел дужки в сторону, словно ища точку, где какое-нибудь звено сломается. И снова надел их.

– Мы можем немного поговорить о случившемся?

Кафа уже ознакомилась с полицейским отчетом. Первые патрульные, приехавшие на виллу на Ормея, услышали стук. Нападавший стучал в дверь подвала. Но сирены, должно быть, напугали убийцу. Входная дверь была заперта, и они уже собирались взломать ее, когда услышали крики из гаража. Между воротами в гараж и косяком был вставлен чурбак, и им пришлось убрать его, чтобы открыть ворота. Фредрик рассказал Кафе о человеке, стрелявшем и убившем Андреаса. Три пули. Одна в голову и две в грудь. О пистолете Андреаса. И о рассказе Агнес. О тайной военной операции в России и о зараженном оспой и изуродованном ею до неузнаваемости человеке. О перчатке из козьей кожи, которую держала в руках Агнес.