Эмили Локхарт - Мы были лжецами [litres]

Я ударила кулаком в стену душевой, смывая стыд и злость ледяной водой. Затем я дрожала в кровати, как брошенная собака, казалось, с меня сейчас слезет кожа.

На следующее утро, и все последующие дни, я вела себя нормально . Высоко подняв свой квадратный подбородок.

Мы плавали на лодках и жгли костры. Я выиграла в теннисном турнире.

Мы приготовили не один бак мороженого и загорали на маленьком пляже.

Как-то вечером наша четверка решила устроить там пикник. Тушеные мидии, картофель и кукуруза. Всю еду приготовила прислуга. Я даже не знала их имен.

Джонни и Миррен принесли еду прямо на металлических противнях. Мы расселись вокруг пламени нашего костра, масло капало на песок. Затем Гат сделал для всех десерт из зефира с крекерами. Насаживая зефир на палочку, я смотрела на его руки, освещенные пламенем. Теперь на тех местах, где мы когда-то писали наши имена, он записывал названия книг, которые хотел прочесть.

В ту ночь у него на левой кисти красовалось: «Бытие и», а на правой: «ничто».

Я тоже написала на руках цитаты, которые мне запомнились. На левой: «Живи», а на правой: «настоящим».

– Хотите узнать, о чем я думаю? – спросил Гат.

– Да, – ответила я.

– Нет, – сказал Джонни.

– Я думаю, как можно называть вашего дедушку хозяином острова? Не юридически, а взаправду.

– Пожалуйста, только не начинай снова о трудностях жизни пилигримов, – простонал Джонни.

– Нет. Я спрашиваю, как мы можем говорить, что земля принадлежит кому-то? – Гат обвел рукой пляж, океан, небо.

Миррен пожала плечами:

– Люди всегда торговали землей.

– Может, лучше поговорим о сексе или об убийствах? – спросил мой кузен.

Гат не слушал его.

– А может, земля вообще не должна принадлежать людям. Или права собственности должны быть ограничены. – Он наклонился вперед. – Когда я ездил зимой волонтером в Индию, мы строили там туалеты. Потому что в этой конкретной деревне их просто не было.

– Да все в курсе, что ты ездил в Индию, – перебил Джонни. – Уже все уши прожужжал.

Это я и люблю в Гате: он такой энтузиаст, ему так искренне интересен мир, что он не может представить, как это другим могут наскучить его рассуждения. Даже когда ему говорят об этом в лоб. Но ему не нравится и с легкостью уступать. Он хочет заставить нас задуматься о серьезном – даже когда нам неохота.

Гат ткнул палкой в угли.

– Я просто к тому, что это важная тема. Не у всех есть собственные острова. Некоторые люди здесь работают. Другие трудятся на заводах. Есть и безработные. А кто-то голодает.

– Замолчи, надоело! – воскликнула Миррен.

– Заткнись наконец! – сказал Джонни.

– Здесь, на Бичвуде, мы смотрим на человечество сквозь розовые очки, – проговорил Гат. – Но не думаю, что вы это осознаете.

– Заткнись, – вставила я. – Тогда я дам тебе еще шоколадку.

И Гат замолчал. С перекошенным лицом. Он резко встал и со всей силы запустил камнем. Затем он стянул толстовку, сбросил кроссовки и зашел в море в джинсах.

Разозлился.

Я любовалась игрой его мышц в лунном свете, и вот он нырнул, взметнув фонтан брызг. Гат плыл, а я думала: не поплыву сейчас за ним, и Ракель победит! Не последую за ним, он уйдет навсегда. От «Лжецов», с острова, от нашей семьи, от меня.

Я скинула свитер и зашла вслед за Гатом в море прямо в платье. Бросилась в воду и подплыла к месту, где он лежал на спине. Его волосы были откинуты с лица, открывая тонкий шрам, рассекающий одну бровь.

Я потянулась за его рукой.

– Гат.

Он вздрогнул и встал по пояс в воде.

– Прости, – прошептала я.

– Я ни разу не затыкал тебя, Кади, – сказал он. – Никогда.

– Знаю.

Парень ничего не ответил.

– Пожалуйста, не затыкайся, – сказала я.

И вдруг заметила, как он пожирает глазами мое тело в мокром платье.

– Я слишком много говорю. И всему придаю социально-политический характер.

– Мне нравится, когда ты рассуждаешь, – сказала я, и это была правда: когда я переставала вникать, мне ужасно нравилось.

– Просто все вызывает у меня… – Он сделал паузу. – Наш мир – дрянное место, вот так.

– Да.

– Может, мне стоит… – Гат взял меня за руки и повернул их ладонями вниз, чтобы прочитать слова на тыльной стороне, – …«жить настоящим» и не заниматься постоянной агитацией.

Мои руки лежали в его холодных мокрых ладонях.

Я задрожала. Раньше мы без конца держались за руки, но Гат не касался меня все лето.

– Хорошо, что ты так смотришь на мир, – сказала я ему.

Он отпустил меня и снова лег на воду.