Генри Сирил - Сценарий [litres]

Я сижу на скамейке и наблюдаю за ней. Слушаю ее звонкий хохот, когда леер выпадает из рук и она бежит за ним, а ветер уносит его все дальше.

Вечером, закончив с садом, Эндрю придет за ней.

А на следующий день я найду место, в котором когда-то чинили машины. По самым низким ценам. С гарантированным качеством. Я найду ангар. А ржавая лестница за ним решит все остальные мелочные вопросы. Я попробую ее поднять. Она будет легкой, вполне мне по силам. Залезу на покатую крышу. Пять ярдов до земли. Это хорошо. Это идеально. С такой высоты невозможно разбиться насмерть. Но детские неокрепшие кости наверняка переломаются. Если Дора свалится на спину, она сломает позвоночник. Она может упасть на прямые ноги. Кости в стопах раскрошатся, как яичная скорлупа, зажатая в кулаке. Таранная кость, без сомнений, не выдержит. Будут разрывы голеностопных суставов. А вот переломы в области таза с такой высоты – вряд ли.

Я прошу мамашу выписывать мне разные журналы.

Скорее всего, она выставит вперед руки. Лучевые и локтевые кости сломаются как щепки через мгновение после костей запястья: полулунная, трехгранная, гороховидная…

Каждые пару месяцев я прошу мамашу оформить подписку на что-то новое для себя. Я говорю, что, возможно, я хочу стать врачом, когда вырасту. И мамаша подписывается на «Джаму».

Пять ярдов – это не так уж и плохо. Так я подумаю, когда буду стоять на крыше ангара и смотреть на пустырь сразу за железной дорогой. Я по-прежнему буду так думать, когда спущусь и начну перетаскивать ржавые внутренности сгнивших машин в одно место. Фрагменты выхлопных труб, тормозные колодки, элементы двигателей и механических коробок передач – все это сложу в одну кучу. И когда мы придем сюда, когда залезем на крышу по старой огромной лестнице, я скажу, потому что я старше, потому что я лучше знаю, как запускать воздушного змея, я скажу, что идеальное место для запуска как раз над кучей тяжелых металлических обломков.

Лос-Анджелес встретил нас проливным дождем.

Города мы совершенно не знали. Эйлин ввела в дорожный навигатор адрес психиатрической больницы, где, если верить Дойлу, находился Колин Гаррет. На экране смартфона загрузился зигзагообразный маршрут.

Спустя сорок минут мы миновали Грандвью-парк. Потянулась вереница красивых приземистых коттеджей, утопающих в зелени аккуратно постриженных деревьев и кустов.

– Красиво тут, – сказала Эйлин.

Тут и правда было красиво, в этой части города. Чего не скажешь о центральной. Она напоминала безумный муравейник. Респектабельного вида мужчины спотыкались о ноги нищих, валяющихся на тротуаре тут и там; красивые женщины и бронзового цвета молоденькие девушки перетекали из бутика в бутик, перед входом в которые стояли безумцы в рваных одеждах; они держали плакаты, предрекающие скорый конец света. Полуголые красавцы в гротескного размера ковбойских шляпах, а иные – в сомбреро, танцевали посреди улиц, в гуще толпы туристов. В общем, все как в Нью-Йорке. Только с пальмами и убийственным пеклом.

Я курил, разглядывая белоснежные домики по обе стороны узкой проезжей части и думал о том, что, возможно, какой-то из этих уютных коттеджей – мой.

– А ведь я из этих мест. Может быть, даже вон тот дом, с идиотской оранжевой крышей, – я указал пальцем, – принадлежит мне. Или моим родителям.

Я испытывал сильное волнение. Возникло чувство, что все вокруг мне знакомо. Наверное, так мне только казалось, потому что никакие конкретные (да и никакие вообще) воспоминания не вернулись.

Спальный район остался позади. Его сменили невысокие холмы слева и справа от нас, поросшие редким кустарником. «Цивик» Эйлин свернул на виа Лопез.

– Вроде как подъезжаем.

Я кивнул.

– Это здесь. – Эйлин сверилась с навигатором и, убедившись, что мы приехали по нужному адресу, свернула на парковку.

Я был немало удивлен. Больница напоминала скорее офисное помещение, нежели место, в котором содержались люди с психическими отклонениями. Белоснежное трехэтажное здание с огромным количеством окон без единой решетки. Если бы мне сказали, что здесь оформляют кредиты на покупку новой машины или продают туристические путевки, я бы легко поверил. В моем представлении подобного рода заведения выглядели более зловеще: особняк викторианской эпохи с массивными металлическими решетками на окнах и огромной дубовой дверью парадного входа.

– Давай посидим минутку, – предложил я.

– Волнуешься?