Марика Девич - Не Господь Бог [litres]

– Волнуетесь? – заметила Катя его состояние.

– Будет лучше, если мы там будем на «ты», – сказал Дима.

– Конечно. Как скаже-те, жешь. Ой, простите, мне надо будет привыкнуть, – завиноватилась отличница-переводчица. Она была хорошей девочкой. Именно поэтому Ушаков выбрал в девушки её, а не офисную шлюху.

Мерседес подъехал к школьным воротам и встал.

– Фигасе! – присвистнул пропитый мужик, куривший в компании бывших одноклассников. В нём трудно было узнать Ивашкина. Он и тогда был второгодником, а сейчас казался старше других лет на двадцать, сказались бурные годы и плохая печень. В отличие от других в рубашках, на нём был старый замызганный свитер.

– Это кто у нас такой? – на свист Ивашкина обернулся к воротам полысевший коротышка Егоров.

– Ушаков?! – первым узнал школьного лошару потолстевший Сучков.

– Да ладно, – всмотрелся Ивашкин.

– Да ещё с тёлкой, – цокнул языком Сучков.

– С какой ещё тёлкой? – прогудела незаметно вышедшая в поисках мужа жена Сучкова, под стать мужу дородная баба, она была старше Сучкова и по пугливому взору мужа явно была главной в их паре.

Но тот самый Ушаков уже приблизился.

– Какие люди! – протянул Ивашкин.

Дима на миг сжался. Но он тронул галстук и оглядел бывших своих обидчиков с лёгкой улыбкой Костика.

– Здорово! Вижу, все наши тут.

– Наши люди на мерседесах не ездиют, ну ты Ушаков, даёшь, бля, ну вообще, – словарный запас Егорова не пополнился с шестого класса.

Жена Сучкова хлопала накрашенными ресницами, пихая мужа в бок.

– Это кто это, Лёш? На мерседесе?

– Одноклассник бывший, был задрот и нате, – Сучков был поражён переменой.

– А ты как был, так и остался, чего встал, с женой-то хоть познакомь! – пихнула жена Сучкова.

Сучков вышел вперед:

– Сколько лет, сколько зим! Тебя прям и не узнать!

– Да ты тоже изменился, все мы… – с той же лёгкой улыбкой ответил Дима. С некоторой даже снисходительностью.

– Это где ж такие мерсы дают?

– Не мой, служебный, – пожал плечами Дима.

– Дмитрию как руководящему работнику Росгаза положено, – вставила Катя. Для того и была взята.

– Росгаза, нехило, – оценил Ивашкин.

Все знали, что такое Росгаз. Ключевое слово «газ». Это как нефть. Даже лучше.

– Ну, Ушаков, ты даёшь! – восхитился Сучков.

Вклинилась жена, не дождавшись, пока её дурак-муж представит.

– Люда, очень приятно! А мой-то и не говорил, что у него такие школьные друзья, – пошла внаглую Сучкова.

– Катя, – сказала Катя и нерешительно посмотрела на Диму, статус окончательно не уложился в её гладко причесанной головке.

– Моя девушка, – осчастливил Катю Дима, спокойно так и слегка вальяжно, – ну, что стоим, пошли. Школу тебе покажу, – взял Дима свою девушку за руку, и, не дождавшись ответа, шагнул в открытые двери школы.

Катя мило улыбнулась и пошла следом, оставив бывших одноклассников хватать ртом воздух.

– Фигасе! – только и смог выдать бывший лидер Ивашкин. В отличие от Егорова его словарный запас не пополнялся с третьего класса.

Ну а что ещё они могли сказать? Росгаз, галстук и мерседес придавили авторитетом.

– Митенька! Таки пришёл! – обрадовалась принаряженная техничка.

Заметив Катю, которая оглядывалась с интересом в украшенном бюджетными шариками коридоре, доверительно шепнула бывшему ученику.

– Ах, Митенька, каков! То с одной был, а уж и с другой, бери эту, помоложе, та-то староватая для тебя, – непрошеным советом лезла техничка. Виной тому было красненькое, которым были щедро заставлены накрытые по случаю парты в актовом зале.

Было шумно и душно. Дима с Катей приехали с опозданием, все уже успели поднабраться за воспоминаниями, ахами, кто как изменился, и тайным злорадством, что кто – то изменился не в лучшую сторону. Стол бывшего класса Мити был в дальнем углу. При их появлении повисло молчание, а Олеся, староста-отличница, любимица математички, аж поперхнулась шампанским «Российское» по 399 рублей. Трудно было узнать Олесю в тётке с ранними брылями и дешёвой синтетической кофте, которая обтягивала бока и делала её похожей на гусеницу.

– Митенька! Да это же наш Митенька Ушаков! – ринулась к Диме Мария Николаевна, русичка. Та самая, перед которой было так стыдно за «четвёрки».

Успела поднабраться больше всех, судя по липучим объятьям и смачному поцелую, едва не попавшему Диме в губы, если б он не увернулся в сторону.

– Светлая голова! Светлая! Я это всегда говорила! Что же не приходил раньше? – пристыдила училка.