Альбина Нури - Время кошмаров

Почему он сразу ему поверил? Возможно, какой-то придурок позвонил поприкалываться. Наплел всякой ерунды, а он и уши развесил!

Мысль придала храбрости. Боря открыл дверь и вышел из комнаты.

— Эй! Тут есть кто-то?

Он прислушался. Показалось или нет? На первом этаже все было как обычно, никаких посторонних звуков.

Боря подошел к лестнице. Ступеньки бежали вверх и вниз, в подвал. Он вытянул шею: наверху, вроде бы, тоже тихо. Тут звук повторился, и стало понятно, что он шел снизу, из подвала.

Там точно кто-то был! Послышались шаги и звук глухого удара, будто человек шарахнул кулаком о стену.

Боря похолодел. Они с Артуром в подвал не ходили. Тот лишь мельком обмолвился, что внизу складские помещения, полно всякого хлама. Они спустились вниз, дойдя до пятачка — лестничной клетки, посмотрели на запертую дверь и на этом все.

Никто не говорил, что нужно обходить и подвал! Но что, если воришки забрались через подвальное окно («А оно вообще существует?»), или бомжи устроили ночлежку?

Что делать — пойти проверить самому или позвонить в полицию? Если сразу позвонить, а потом окажется, что это кошка забралась или мыши, то Борю по головке не погладят. Перед внутренним взором всплыла коренастая фигура и насупленная физиономия начальника. Ладно, решил Боря, придется сходить вниз. Свет там должен быть, так что ничего страшного.

Он медленно пошел по ступенькам. Миновал один пролет. Звуки, идущие из подвала, слышались все отчетливее, но вместе с тем понять их природу было сложно. Они накатывали волнами, как во время прилива. Не голоса, а нечто напоминающее эхо.

«Чем они там занимаются?»

Хотя правильнее спросить — что за «они»?

Боря прошел маленькую лестничную клетку, и ему пришло в голову, что у него и ключа-то от подвала нет! Он знал, что тот лежит в столе, а взять с собой не подумал.

Но уже спустя мгновение стало ясно, что ключ не нужен, потому что…

«Не может быть! Как же так?»

…потому что дверь в подвал была приоткрыта.

Внутри было темно. Кто бы там сейчас ни находился, света он не зажигал.

Звуки стали громче. Кажется, слышались шаги. А голоса — не понять, мужские или женские — доносились как бы издалека и странно двоились, расплывались.

Боря почувствовал, что весь взмок. Он так и стоял, занеся одну ногу над ступенькой, не решаясь опустить ее; замер, боясь пошевелиться. От страха начало подташнивать. Его будто обвивали железные кольца — невозможно сделать ни одного движения.

Он даже предположить не мог, что пробудилось после полуночи и начало жить странной жизнью там, внизу.

«Вернись в комнату! — сказал сам себе Боря. — Наушники в уши, звук погромче и…»

Он не успел додумать. Из подвала донесся смех, вполне себе человеческий, кажется, нетрезвый.

Железные кольца исчезли. Страх разжал когтистые лапы.

Бомжи или хулиганы! Теперь все ясно: забрались еще до закрытия магазина, прикрыли за собой дверь. Знали, что проверять не будут, а кто-то из них, особенно остроумный, вдобавок позвонил Боре и напустил туману, чтобы припугнуть, и чтобы наивный глупый охранник уж наверняка сидел в своей коморке и носу не высовывал всю ночь!

Боря сбежал по ступенькам и распахнул дверь.

— Эй, вы! А ну, выходите! Полиция уже едет!

Ответом была гулкая тишина. Борис пошарил рукой по стене в поисках выключателя, злясь на себя, что не взял фонарик. К счастью, выключатель быстро обнаружился: негромкий щелчок — и зажегся свет.

Перед Борисом было большое квадратное помещение с серыми обшарпанными стенами, низким потолком и бетонным полом. Артур не соврал: подвал и в самом деле был под завязку забит вещами. Тут были сломанные стеллажи и прилавки, стояли какие-то тюки и мешки, в углу ощетинились ножками перевернутые стулья, наваленные друг на друга. Кое-где между этими грудами хлама были проложены узкие проходы.

Боря завертел головой, осматриваясь, и едва не крикнул: «Попались, голубчики», увидев человеческие фигуры, но тут же понял, что это никакие не люди, а манекены.

Было их три — мужской, женский и детский. Прямо целая кукольная семья, подумалось Боре. Выглядело пластмассовое семейство неприглядно: потрескавшиеся лица, пыльные парики, вместо нормальной одежды — неопрятные лохмотья. На мужском манекене был темный костюм, который хотелось назвать похоронным. Кукла-женщина была одета в длинное белое, посеревшее от грязи платье с широкими рукавами, а манекен-девочку нарядили в плиссированную юбку и футболку, повязав черные волосы голубым бантом.