Альбина Нури - Время кошмаров

— Это моя, — прозвучал за спиной тихий голос, и Паша едва не заорал от неожиданности.

«Все-таки здесь живет кто-то! Вот попал! Снял ролик, называется! Проникновение со взломом… Сколько за это дают?» — пронеслось в голове.

Он развернулся, не выпуская шкатулки из рук, сердце скакало бешеным зайцем. Перед ним стояла девушка лет двадцати, не старше. Она была красива — космически, нереально красива, Паша никогда таких красавиц не видел даже в кино, не говоря уже о том, чтобы встретить лицом к лицу.

Светлые, отливающие золотом волосы падали на плечи, огромные фиалковые глаза смотрели с нежной грустью. На девушке были белые брючки и синяя блузка, цвет которой подчеркивал необычный оттенок глаз.

Паша потерял дар речи. Стоял, как болван, и пялился на девушку. Такое случалось с ним редко, обычно он за словом в карман не лез, но тут просто ступор напал. Потом, немного придя в себя, проговорил охрипшим голосом:

— Привет. Ты живешь здесь? — Спохватившись, он протянул девушке шкатулку: — Прости, я… Возьми, пожалуйста. Не думай, я не вор!

На лице красавицы промелькнуло смятение. Она отступила назад, выставив перед собою ладони, и покачала головой:

— Нет-нет. Я не могу. Пусть будет у тебя, хорошо?

«Не могу? Что бы это значило?» — подумал Паша, а вслух сказал:

— Я Павел. А тебя как зовут?

— Тая. Таисия.

— Необычное имя. — «Такое же удивительное, как и ты сама!» — А я блогер, снимаю всякие таинственные места. Может, ты даже видела мои ролики.

— Блогер? — переспросила она, слишком тщательно выговаривая это слово, будто оно было ей незнакомо.

Но не может же современный человек не знать, что такое «блогер»!

— Ну да, — ответил Паша и показал на камеру, которая все так же работала, продолжая записывать их разговор. — У меня канал на YouTube.

Девушка слегка нахмурилась. Кто знает, может, она принципиально против интернета и всего, что с ним связано? Паша поспешил перевести тему, чтобы Таисия, не дай Бог, не передумала общаться с ним.

— Ты так и не ответила, где живешь. Здесь, рядом? Просто я не местный, мне объяснили, как ехать. Я и не знал, что тут люди живут.

Тая посмотрела на него долгим взглядом — тягучим, как ириска, и при этом тоскливым, обреченным.

— Что-то не так? — спросил Паша. — Тебе не нравится, что я тут снимаю?

Она покачала головой.

— Нет, наоборот. Я рада, что ты пришел. Я ждала. Мы все ждали.

Это снова прозвучало необычно, и Паша хотел спросить, кто такие «все», но Таисия грациозно, словно балерина, развернулась, отошла от него и танцующей походкой прошлась по комнате со словами:

— Сразу видно, что ты хороший человек, Паша. Иногда, конечно, дурака валяешь, но все равно хороший. Добрый. Люди тебя любят. И животные тоже.

Девушка обернулась к нему и неожиданно улыбнулась. Улыбка ее окончательно покорила Пашу. Некоторые люди умеют улыбаться так, что все кругом словно бы озаряется светом, и на душе делается спокойнее. Павел подумал, что приехал сюда, желая найти сенсационный материал, а в результате нашел кое-что гораздо лучше. Вернее, кое-кого. Спасибо Ивану!

— Слушай, чего мы тут торчим? Здесь мрачно. Давай выйдем, прогуляемся или съездим куда-то! Где твой дом? У меня машина. — Продолжая говорить, Паша подошел к камере. — Я только оборудование соберу и…

Он умолк, оборвав себя на полуслове. Подойдя к камере, желая отключить запись, Паша заглянул в видоискатель, и внутри все оборвалось. Он не знал, как расценить то, что увидел, потому что разумного объяснения не было.

Камера в этот момент была направлена точно на Таю, которая стояла возле кресла. Но снимала пустую комнату: никакой девушки рядом с креслом не было.

Паша остановил съемку и промотал запись назад. Вот место, где он держит в руках шкатулку, а Тая стоит рядом, и они разговаривают. То есть так было: они стояли и разговаривали, но на записи оказался только он. Размахивал руками, улыбался, волосы приглаживал, обращаясь к пустоте.

Таисии не было нигде, ни на одном кадре.

Но, однако, вот же она — в двух шагах!

Паша открыл рот, собираясь спросить, как такое возможно, но девушка его опередила:

— Догадался уже? — Улыбка ее потускнела, взгляд снова стал печальным: — Я же сказала, ты особенный. Ты — видишь. А вот камера твоя — нет.

— Вижу что? — спросил Павел, хотя уже понял. Не верил, отказывался даже мысль такую допускать, но, тем не менее, понимал.

— Меня нет, Паша. Была когда-то давно.

— Ты… призрак? — непослушными губами выговорил он.