Лесли Келли - Связать. Пытать. Убить. История BTK, маньяка в овечьей шкуре [litres]

– Испытываете ли вы угрызения совести по поводу всех этих убийств? – спросил Хаттеберг.

– Да, я… я виноват в Факторе Икс, – сказал Рейдер, ссылаясь на свое письмо 1978 года. – Понятия не имею. Я очень замкнутый человек. Могу жить нормальной жизнью, быстро переключаться с одного настроения на другое. Наверное, именно поэтому я тянул тридцать один год, очень замкнутый. Я очень разносторонний. Могу невероятно быстро менять темы. Могу глубоко переживать или остаться холодным к происходящему. Причину я, возможно, наконец выясню, если вообще когда-нибудь выясню; пока что это тайна.

Хаттеберг спросил, как он относится к убийству детей, отметив, что «многие люди просто не могут этого понять… особенно если учесть, что у вас есть собственные дети».

– Я думаю, что в конечном итоге дети были лишь частью сексуальной фантазии. Если вы еще раз вспомните те дела, дети были лишь прелюдией к основному преступлению, ступенькой на пути к, как вы говорите, вершине. Да, возможно, это тоже было частью сексуальной фантазии, но в основном она была направлена на взрослых, дети просто оказались не в том месте не в то время. Со взрослыми все было по-другому; Джозефина, похоже, оказалась единственным исключением, к которому я действительно испытывал влечение.

Затем Рейдер выразил надежду, что Хаттеберг отредактирует их диалог перед трансляцией, чтобы не шокировать широкую публику излишней откровенностью. Просьба озадачила Эда Хаттеберга. Что может шокировать сильнее, чем преступления Рейдера?

– Не могли бы вы еще немного поговорить о Факторе Икс? В своих письмах в семидесятых вы признавались, что именно Фактор Икс толкает вас на убийства. Можете ли вы описать, что это такое?

Рейдер отметил, что иногда вооруженные грабители стреляют в людей, потому что боятся быть пойманными. Но то, что двигало им, было «очень, очень глубокой темой», которую в телефонном разговоре невозможно как следует раскрыть.

– Я просто знаю, что это моя темная сторона. Она как бы контролирует меня. Лично я думаю, что это… я знаю, что это не очень по-христиански, но на самом деле я думаю, что это мои внутренние демоны.

Хаттеберг предложил Рейдеру еще один шанс взять на себя ответственность за свои действия.

– Как бы вы объяснили свои поступки семьям? Семьям, которые пережили столь глубокие потери?

Ответ Рейдера прозвучал весьма по-деловому:

– На процедуре вынесения приговора прозвучит очень много раскаяния и извинений в их сторону. Я буду работать над этим. Это часть стратегии, которую мы разработали с адвокатом – специально подготовленная речь. У меня возникает много нехороших мыслей по этому поводу: как может такой парень, как я – искренний прихожанин, любящий семьянин, – идти и делать такие вещи? Единственное, что я могу понять, – это то, что я разделен; часть меня способна совершать подобные поступки и возвращаться к нормальной жизни. Что просто невероятно… Однажды я увидел глаза мистера Фокса по телевизору; в них стояли слезы. На его месте мог оказаться я. Я сочувствую им. Я знаю, что они этого не понимают, но я понимаю.

В марте 2004 года, когда BTK начал оставлять свои послания после десятилетий молчания, многие жители Уичито решили, что он хочет быть пойманным. Теперь Хаттеберг прямо спросил об этом. Рейдер ответил:

– Нет, я не хотел, чтобы меня поймали. Я просто слишком долго играл в кошки-мышки с полицией, и они в конце концов все выяснили.

– Вы собирались снова убивать?

– Нет. Хотя я и поднял на уши полицию, заставил их как следует побегать, но я спокойно завязал с убийствами.

Это не соответствовало тому, что говорили власти после ареста Рейдера.

– Значит, вы не собирались убивать снова, у вас не было никаких планов?

Рейдер ответил не сразу:

– Ну, и да, и нет. Это секрет. Вероятно, я обдумывал еще одно убийство, но годы берут свое, рефлексы, да и сообразительность уже не те, так что, скорее всего, этого никогда бы не произошло. Во мне, похоже, взыграло эго, вот я и сообщил о своих планах копам.

– Вы уже выбрали кого-то?

– Да… был человек на примете.

– Вы знали ее имя?

– Нет, на данный момент нет. Нет, нет, нет, ни за что не признаюсь. Не хочу, чтобы они расстраивались.

Любопытно: он беспокоился о чувствах несостоявшейся жертвы.

– Испытывали ли вы какие-нибудь чувства к убитым вами людям?

– О да, я уже упоминал об этом, я немного прошел через это. Я видел мистера Фокса – вы же говорите о жертвах? Так и есть, я испытываю к ним много чувств; они были, я думаю, они были скорее достижением или целью для меня… Фактически они были моей целью.