Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

— Это муж врача?

— Да.

— Я видел другую его работу, но с ним самим пока не знаком.

— По моему мнению, у него большой талант. Мне понравилось, как он меня изобразил. Ему удалось запечатлеть мгновение настоящего счастья, когда я стояла в саду близ озера. Смею вас уверить, эти мгновения достаточно редки. Прекрасное лето выдалось в том году. Артур писал в четыре или пять приемов, и хотя Магнус почти ничего ему не заплатил — муж всегда отличался скаредностью, — портрет, на мой взгляд, получился чудесным. Знаете, мы даже поговаривали о том, чтобы послать его на летнюю выставку в Королевской академии. Но Магнус на это никогда бы не согласился. Ведь это значило разделить меня с другими! Поэтому картина осталась на стене в холле. А потом случилась та ссора. Признаюсь, я умею быть достаточно колкой, когда захочу, и определенно воткнула в него пару шпилек. Магнус весь побагровел, словно вот-вот взорвется. У него всегда были проблемы с давлением. Он слишком много пил и без труда вгонял себя в приступы гнева. Я заявила ему, что еду в Лондон. Он сказал, что запрещает. Я рассмеялась и ответила, что мне не требуется разрешение: ни его, ни чье-либо еще. Магнус вдруг кинулся к тем дурацким доспехам, дико заорал и схватил меч...

— Тот самый, каким его позже убили?

— Да, мистер Пюнд. Он бросился на меня, волоча меч за собой, и на миг мне показалось, что он собирается меня зарубить. Но вместо этого муж набросился на картину и принялся кромсать ее прямо у меня на глазах. Он знал, что мне неприятно будет лишиться портрета. И одновременно давал понять, что я в его власти и он в любое время может сделать то же самое со мной.

— Что было дальше, леди Пай?

— Я просто рассмеялась. «Это все, на что ты способен?» — помню, я выкрикнула эти слова прямо ему в лицо. Думаю, со мной приключилась небольшая истерика. Потом я пошла в свою комнату и захлопнула дверь.

— А картина?

— Меня это расстроило. Отреставрировать портрет было уже нельзя. И даже если можно, это обошлось бы слишком дорого. Магнус отдал картину Бренту, чтобы тот сжег ее.

Она умолкла.

— Я рад, что он умер, — пробормотал вдруг Джек Дартфорд. — Это был законченный мерзавец. От него никто добра не видел, а жизнь Фрэнсис он превратил в ад. Я бы сам его убил, если бы духу хватило. Но теперь его нет, и мы можем начать с чистого листа. — Джек взял женщину за руку. — Не нужно больше прятаться. Не нужно лгать. Теперь мы можем наконец жить так, как того заслуживаем.

Пюнд кивнул Чаббу, и они втроем вышли из розария и направились через лужайку. Брент скрылся из виду. Джек Дартфорд и леди Пай остались сидеть на скамейке.

— Хотелось бы мне знать, где он находился в ночь убийства? — произнес Фрейзер.

— Вы имеете в виду мистера Дартфорда?

— Он утверждает, что был в Лондоне, но это только с его слов. Из отеля он ушел в половине шестого. У него было достаточно времени, чтобы поспеть на поезд прежде леди Пай. Это всего лишь гипотеза...

— Полагаете, Дартфорд способен на убийство?

— Думаю, он ловец удачи. Это с первого взгляда видно. Наткнулся на привлекательную женщину, с которой плохо обращается муж... Мне сдается, чтобы срубить человеку голову, требуется причина поважнее, чем стремление защитить местный лес. А этот мотив весомей любого другого.

— В ваших словах есть доля истины, — согласился Пюнд.

Машина стояла недалеко от парадной двери дома, и они медленно направлялись к ней. Чабб тоже обратил внимание, что Пюнд тяжелее, чем обычно, опирается на трость. Прежде ему казалось, что для сыщика это просто модный аксессуар. Сегодня трость ему была определенно необходима.

— Я запамятовал кое о чем рассказать вам, мистер Пюнд, — негромко сказал Чабб. Они впервые остались наедине со времени разговора с Робертом Блэкистоном накануне вечером.

— Мне интересно будет услышать все, что вы скажете, инспектор.

— Помните клочок бумаги, найденный нами в камине в кабинете сэра Магнуса? Вы предположили, что на нем мог сохраниться отпечаток пальца.

— Прекрасно помню.

— Так вот, отпечаток действительно был. Плохая новость в том, что сохранился он плохо и пользы нам от него никакой. Его определенно нельзя прочитать и сравнить с отпечатками наших подозреваемых.

— Жаль.

— Но есть кое-что еще. Выяснилось, что на бумаге есть пятно крови. Кровь той же группы, что у сэра Магнуса, но мы не можем быть на сто процентов уверены, что она принадлежит ему.

— Это представляет большой интерес.