Кэтрин Фолкнер - Гринвич-парк

Подвыпившие и обласканные солнечными лучами, мы хохотали над тощими ногами Дэниэла, над Рори, который так увлекся позированием без рубашки, что забыл пригнуться, когда мы проплывали под мостом, и едва не упал в реку. Потом он все-таки свалился, но быстро влез в лодку, столкнул в воду Дэниэла и разделся: Рори любил оголяться. Наконец мы все, поснимав с себя одежду, попрыгали в воду. Даже Хелен. Пьяные и оттого легкомысленные, мы плавали наперегонки. В какой-то момент Рори поднырнул под Хелен и посадил ее к себе на плечи. Она охнула от неожиданности. «Рори! Отпусти! Я думала, это Дэниэл!» — вскричала она. Мы наблюдали за Хелен с другой стороны. Вода была темная и студеная — не определить, кто к ней подплыл.

В тот день в общежитие мы вернулись позже, чем рассчитывали. От речной воды моя кожа была влажная и холодная, волосы выгорели на солнце. Даже Хелен утратила присущую ей бледность. Переодеваться мы и не подумали. На щеках Хелен проступили веснушки. Помнится, я увидела, как Дэниэл целует их, стоя в очереди, чтобы пройти в клуб. Зрелище это было настолько сокровенное, что я невольно отвела взгляд, испытывая странное чувство. Помнится, в тот вечер мы с Рори, едва добрались до его комнаты, без промедления — мне даже минута ожидания была невыносима — рухнули на его односпальную кровать и сплелись в жарких объятиях. От Рори исходил резкий, но приятный запах пота. Тело его тогда было другим — мускулистым, оттого что он постоянно играл в хоккей и сквош. Я до сих пор помню ощущения, что дарили его руки, тяжесть его тела. Заснули мы на рассвете. Рори обнимал меня одной рукой, просунув ее мне под шею. Сквозь шторы с боков сочился свет, щебетали пробуждавшиеся птицы.

— Ну как же, Дэниэл? Ты должен помнить. — Хелен кажется расстроенной. Она пристально вглядывается в лицо мужа, выискивая в нем признаки того, что память его не подводит. А он с минуту смотрит на нее так, будто впервые видит, потом пожимает плечами и опускает глаза. Блики пламени пляшут на его лице, высвечивая тени под глазами, придавая рельефность выпуклостям лба.

— Хелен, прости, что мы отказались от посещения перинатальных курсов, — говорю я. — Надеюсь, ты не в обиде, что мы выбрали другие. Они чуть ближе к дому.

— Да нет, что ты, — слабо улыбается она. — За это не переживай.

Я подозреваю, что она ждет более внятного объяснения. Но с ходу таковое я придумать не могу и перевожу разговор на другую тему:

— Ну что, перекусим?

Рори садится за стол, наполняет бокалы. У нас так заведено: он отвечает за напитки, я — за еду. Хелен тянет к Дэниэлу руки. Тот помогает ей встать с качелей, причем делает это запросто: в его худом жилистом теле таится недюжинная сила. В школе он занимался гимнастикой, завоевывал медали. Однажды в университетском спортзале он продемонстрировал нам одно из упражнений на гимнастическом коне — целую минуту держал на весу свое тело, опираясь на одни лишь запястья. Жилы на его руках вздулись; туловище прямое, как карандаш, в лице полнейшая сосредоточенность. Без очков Дэниэл выглядит совершенно другим человеком.

— Ну и как они? Занятия? — любопытствую я. — Есть от них польза?

Да, я согласилась посещать вместе с ней курсы для беременных, поручила ей записать меня. Хелен была вне себя от радости. А я, если честно, более отвратительного варианта представить не могла — сидеть в жарком помещении с ней, Дэниэлом и Рори; слушать болтовню о растяжках, кровотечении, потугах, разрезании. И напрочь позабыла про эти курсы. Хелен говорила, что нам присылали уведомление, но я ничего такого не помню. К тому времени, когда увидела пометку на своем календаре, у меня уже были другие планы.

— Занятия как занятия, ничего выдающегося, — Хелен внимательно наблюдает за мной. Я не проявляю должного энтузиазма, и она, заметив это, умеряет свой пыл. — На самом деле, довольно скучные. А в помещении, где они проводятся, жарко, как в преисподней. Ужасно! Духота неимоверная. Ты ничего не потеряла. Дэниэл тоже так и не сумел ни разу выбраться. — Она отпивает воду из бокала и осуждающе смотрит на Рори. — Кто-то ведь должен защищать честь фирмы, тем более когда с проектом возникает столько неувязок.

Ни Дэниэл, ни Рори не реагируют на замечание Хелен. Порой мне кажется, что они ее вообще не слушают. Обстановка накаляется, и я принимаюсь подливать вино. Смотрю, как оно омывает стеклянные стенки бокалов. Почти ощущаю его вкус, чувствую, как оно шумит в моих сосудах, заставляя ребенка кувыркаться in utero [4] In utero ( лат .) — в утробе. . Но, взглянув на Хелен, я решаю воздержаться.