Крис Уитакер - Мы начинаем в конце

Дачесс подбоченилась и нахмурила брови.

— Ну и что ты здесь забыл, Томас Ноубл?

Он сглотнул дважды — в первый раз от вопроса, второй — когда разглядел прорези на ее платье.

— Надеюсь, тебе не взбрело меня преследовать? Не то Хэл тебя пристрелит — верно, Хэл?

— Верно, — сказал Хэл и поманил Томаса в дом, пообещав, что даст ему толкать электрокосилку, вот только сменит воскресный костюм на рабочие штаны.

— Я… у меня что-то с математикой туго. Может, ты объяснишь…

— Так я тебе и поверила насчет математики!

— Ладно. Я подумал, может, мы бы с тобой иногда вместе… Ну, по-соседски. Я ведь живу совсем рядом… — Томас Ноубл сделал неопределенный жест полноценной рукой.

— Это ты мне рассказываешь? Я все владения Рэдли обошла, нет тут поблизости никаких соседей. Признавайся, сколько миль на велике отмотал?

Томас Ноубл поскреб в затылке.

— Около четырех. Мама говорит, мне полезны физические нагрузки.

— Эх ты, недокормыш… Лучше б твоя мамаша новое меню для тебя составила.

На это Томас Ноубл отреагировал простодушной улыбкой.

— И не надейся — я тебе ланч готовить не буду; даже попить не предложу. Сейчас не пятидесятые годы.

— Знаю.

— Мне надо возле пруда сорняки повыдергивать, а то к воде не подойдешь. Я тут с тобой прохлаждаться не собираюсь. И вообще, нормальные люди сначала звонят.

Дачесс прошла в дом, переоделась в старые джинсы и рубашку. Томас Ноубл ждал ее — мялся у крыльца, изучая собственные кроссовки.

— Давай со мной, раз уж приехал. Хоть какая-то польза будет.

— Я готов, — выпалил Томас Ноубл.

Он пошел за ней к пруду, опустился на колени и стал дергать сорную траву по ее указке. Дачесс полезла в карман и вынула сигару, украденную из Хэлова комода.

— Не кури, пожалуйста, от этого рак бывает, — взмолился Томас Ноубл.

Дачесс показала ему средний палец, откусила и выплюнула кончик сигары.

— Джесси Джон Рэймонд держал дым во рту, расправляясь с презренным трусом Пэтом Букиненом.

Она взяла сигару в зубы.

— Зажигалка или спички есть?

— Разве я похож на человека, у которого водятся такие вещи?

— Да, верно… Что ж, придется просто жевать сигару, по примеру Билли Росса Клэнтона.

— Мне кажется, жуют не сигары, а особый сорт табака.

— Ничего ты не знаешь, Томас Ноубл.

Дачесс откусила изрядный кусок и принялась жевать, изо всех сил подавляя позывы к рвоте.

Томас Ноубл кашлянул и прищурился.

— По правде сказать, я вот зачем приехал. У нас в школе каждый год бывает зимний бал, и…

— Надеюсь, ты не до такой степени расхрабрился, чтобы меня приглашать? Нашел время — когда у меня полон рот табаку!

Томас поспешно мотнул головой и вернулся к прополке.

— Чтоб ты знал: я вообще не собираюсь замуж. Тем более за тебя, с твоей-то рукой.

— Это по наследству не передается. Я — отклонение от нормы. Доктор Рамирес сказал…

— Я — вне закона; я и мне подобные плевать хотели на мнение всяких мексикашек.

Томас Ноубл смолчал. Выдернул еще несколько сорняков и вдруг, явно что-то придумав, снова сощурился.

— Я целый месяц буду делать за тебя домашку по математике.

— Хорошо.

— Хорошо — в смысле «да»?

— Нет. На бал я с тобой не пойду, но позволяю тебе делать за меня домашку.

— Все потому, что я чернокожий?

— Все потому, что ты слабак и тупица, а я ценю в мужчинах отвагу.

— Но…

— Я, блин, вне закона — когда ты уже это уяснишь? Я не ношу нарядных платьев и не бегаю на свидания со всякими сопляками. У меня есть дела поважнее.

— Например?

— Например, по моим следам идет некто Дикки Дарк. — Дачесс наблюдала за реакцией Томаса Ноубла. Тот слушал и, казалось, сомневался, верить или не верить. — Точнее, едет. На черном «Эскалейде». Ему нужна моя жизнь. Хочешь быть мне полезным — гляди в оба. Заметишь черный «Эскалейд» — дай знать.

— Почему он охотится за тобой?

— Думает, что я ему напакостила.

— Сообщи в полицию. Или дедушке своему скажи.

— Нет, нельзя. Если все откроется, я здорово влипну. Меня могут разлучить с Робином.

— Я буду начеку, Дачесс.

— Ты хоть раз в жизни проявил смелость?

Томас Ноубл поскреб затылок.

— Качался на тарзанке из шины над речкой Кэлли.

— Тоже мне подвиг.

— Попробуй, рискни, когда у тебя всего одна рука.

Дачесс подавила улыбку.

— Мама рожала меня без анестезии. Она смелая, значит, и я такой же. Потому что смелость как раз передается по наследству.

— Не сочиняй, Томас Ноубл. В тебе весу было от силы пара унций. Небось от простого чиха из материнской утробы выскочил.