Крис Уитакер - Мы начинаем в конце

Сотня миль обратной дороги прошла в тяжелом молчании. Марта снова пригласила Уока к себе, они снова уселись на крыльце. Она приготовила блюдо вроде рагу, столь острое, что щеки вспыхнули изнутри; пришлось заливать пожар пивом, а язык и вовсе охлаждать в бокале под искренний смех Марты.

Поговорили о ее карьере, о том, что Биттеруотер — именно то место, где знания Марты всего нужнее, ибо медианный доход здесь низок, а уровень преступности высок. Стараясь не подпустить снисходительности в улыбку, Уок рассматривал фотографии воссоединенных семей и письма детей, которых Марта вырвала из лап жестоких родителей.

Оба старались не затрагивать другую тему, а именно время и обстоятельства собственного разрыва. Уок обходил стороной и все связанное с религией — неизвестно, каких взглядов придерживается нынешняя Марта, как случившееся между ними повлияло на нее и насколько она сейчас близка со своими верующими отцом и матерью. Это ничего, это так и должно быть, внушал себе Уок; у них общее дело, а что было, то прошло. Он удержал эту мысль, даже рискнув приложиться губами к ее щеке; он упорствовал, даже когда Марта сама коснулась лодыжкой его лодыжки. Она порой замечала, как дрожат его руки и как он встряхивает головой, напрягая память — тогда ее глаза словно говорили: я все знаю, от меня таиться бесполезно. В такие минуты Уок спешил пожелать ей спокойной ночи и ретироваться в родной Кейп-Хейвен.

Как-то в сумерках он патрулировал Айви-Ранч-роуд — профессиональные обязанности успешно вписывались в глобальную его задачу.

Брендон стоял на пороге — голый по пояс, в одних тренировочных штанах. На стене, словно ценный экспонат, красовалась майка, в которой Брендон еще старшеклассником гонял в футбол. Уок разглядел также бильярдный стол и допотопный игровой автомат — атрибуты холостяка, что после десятилетий преклонения перед женщиной заново ищет смысл жизни.

— Ты по поводу этого фрика? — Брендон повел глазами на дом Милтона. — Знаешь, что я нынче обнаружил у себя во дворе? Башку отрезанную, блин!

— В смысле — голову?

— В смысле, бараний череп. Или, может, олений, черт его знает… Ясно же — Милтон подбросил. В качестве предупреждения.

— Ладно, проведу с ним беседу. А ты займись уже своей машиной. Когда ты двигатель заводишь, даже у меня дома слышно. — Уок отметил, что Брендон стоит на цыпочках — пусть хотя бы дюйм, да отвоевывает у своей хромоты.

— Я тебе, Уок, вот что скажу. От Стар с этими ее возвращениями за полночь шуму было гораздо больше. Нет, понятно — трагедия, и все такое; но Милтону сейчас наверняка спокойнее спится — поджидать некого.

— Ты это о чем?

Брендон прислонился к дверному косяку. Стала видна татуировка на груди — растиражированный японский иероглиф.

— Бывало, вожусь в гараже допоздна, потом выйду — а Милтон у себя в окне торчит.

— Милтон наблюдает звезды.

Последовал ехидный смешок.

— Ну конечно — одну отдельно взятую звездочку… Ты его поспрашивай, Уок, поспрашивай.

— Он заявил, что ты мочился через забор на его лужайку.

— Вранье.

— Может, и так. Мне параллельно. Я только хочу, чтоб вы двое собачиться перестали, а главное, чтоб меня посредником не делали.

— Ты неважно выглядишь, Уок. Сразу ясно, что спортом не занимаешься.

— Послушай, Брендон. С Милтоном я, конечно, поговорю, а ты, чем нагнетать, подумал бы лучше, нельзя ли без моей помощи помириться. И без вас дел невпроворот, нечего меня дополнительно загружать своими дурацкими распрями.

— Знаешь, что тебе нужно, Уок? Нормальная физическая нагрузка. Для снятия стресса. Заглянул бы как-нибудь вечерком. Я ведь целую фитнес-систему разработал на базе хард-рока, даже запатентовать хотел. Пропотели бы вместе, и…

Брендон продолжал говорить, будто и не заметил, что Уок развернулся, вышел из его двора и стучится к Милтону.

Дверь открылась.

— Уок! — Милтон улыбался столь радостно, что тому стало почти жаль его.

— Можно к тебе?

— В гости?

Уок еле сдержался, чтобы не вздохнуть.

— Да. Да, конечно, заходи. — Милтон посторонился, и Уок шагнул в дом.

— Поешь со мной?

— Нет, спасибо.

— Ты на диете, Уок? А здорово похудел… Может, тогда пива?

— Пиво будет в самый раз.

Милтон снова расплылся в улыбке — пожалуй, несколько подобострастной — и исчез на кухне. Уок направился в гостиную, заваленную чем ни попадя. Милтон был из тех, кто не в силах расстаться даже со старой телепрограммой — вон лежат «ТВ-Гайды» стопкой, а за сколько лет, одному богу известно. А вон наборы подставок под горячее с названиями штатов, которых Милтон сроду не посещал. Явно заказаны по почте; создают, заодно с аналогичным хламом, иллюзию полной жизни, в которой есть и друзья, и путешествия. С фотографии в рамочке, над телевизором, глядит мертвыми глазами чернохвостый олень.