Марек Краевский - Чума в Бреслау

Наступила тишина. Один из мужчин, сидящих за столом, потянулся за сифоном и плеснул в стакан большую порцию содовой воды. Он глотнул шипящей жидкости, а несколько капель упали на его белоснежный торс. Он тихо хрюкнул, что означало, что он хочет взять слово. Ему не нужно было этого делать. В самом трехглавом руководстве ложи «Лессинг» все говорили по имени и не использовались никакие иерархические правила относительно высказываний. Не нужно было просить слова особенно тому человеку, чье генеалогическое древо имело корни, уходящие на десять веков назад, и чьи предки сражались с сарацинами. Но именно за эту деликатность и за то хорошее воспитание доктор Левковиц больше всего ценил барона Оливера фон дер Мальтена. Он кивнул головой, давая ему слово.

— У всех нас есть какие — то недостатки и слабости, Альберт, — спокойно сказал барон, — а называть слабости Мока «алкоголизмом» — это, уверяю вас, грубое преувеличение. Я знаю его почти двадцать лет. Мы вместе изучали древние языки и философию. Наши научные пути разошлись. Меня интересовали предсократские философы, его — вопросы лингвистические и метрические. Я предпочитал сидеть над только что изданным эпохальным произведением Дильса, он — над стихами Плавта, которые резал на части карандашом острым, как скальпель. Мы дружили и оба были в корпорации «Силезия». У нас была большая страсть к фехтованию. Мы вместе выпили цистерны пива. Действительно, иногда алкоголь господствовал над Моком. Когда это повторялось, он мог навязать себе режим воздержания и воздерживаться от алкоголя долгое время. Год, полгода… Неужели человек, который часто побеждает себя, является наркоманом?

— Подтверждаю слова Оливера. — Бородач с забинтованной головой и желтыми синяками на лице перебирал мясистыми кончиками пальцев по поверхности стола.

— Когда несколько лет назад с ним приключилась трагедия, о которой все знают, он жил в тюремной камере, пил два месяца и не принимал никакой пищи. Затем он внезапно остановился и не пил в течение года. Теперь у него есть привычка напиваться только раз в месяц. Сомневаюсь, что такую частоту можно было бы назвать «алкоголизмом».

— Ну, хорошо, Генрих. — Доктор Левковиц так же любил криминального советника Мюльхауза. — Ты и Оливер хорошо его знаете. Возможно, это сильный человек, который не сдается и твердо стремится к цели. Но этого, вероятно, недостаточно, чтобы рассеять наши страхи. В нашу ложу мы принимаем людей, безупречных морально. А если мы сомневаемся в их духовных ценностях, мы должны найти что-то особенное в этих кандидатах, чтобы полностью убедить нас в них.

Доктор Левковиц обвел взглядом комнату, словно там — в тисненых обоях, в огромной люстре, в переплетенных рукописях и масонских принтах — искал просветления своих сомнений. Барон откашлялся, а президент ложи приготовился выслушать точный вывод.

— Это наша роль, — сказал фон дер Мальтен, глядя на стоявшие в углу большие часы, которые только что пробили восемь, — моя и Генриха, как рекомендующих членов. Мы убедим братьев в моральных качествах Мока.

— Как же вы не убедите, ведь необычными членами, рекомендующими кандидата, являются два брата из трехглавого строгого президиума! — ответил доктор Левковиц и слегка замешкался. — А я могу заранее узнать вашу рекомендацию?

— Вот она. — Мюльхауз вытащил на стол мешочек с табаком и принялся шарить по карманам в поисках трубки. — Эберхард Мок разбил силезское братство мизантропов. Он проник в их ряды и их уничтожил. Но чтобы попасть туда, он должен был раньше попасть в тюрьму. Он пережил ужасные моменты и чуть не был убит. Как полицейский, он был особенно ненавистен сокамерникам, и в любой момент ему грозила смерть и позор. Ему удалось выжить благодаря тому, что он убил упомянутого вами дегенерата, с которым делил камеру. Позже он сбежал из тюрьмы и был принят в мизантропы. Они сознались во всех своих преступлениях, после чего мы их арестовали. Это деяние вечное и славное. Мне объяснить вам, кто такие мизантропы?

— В этом нет необходимости, не так ли, Оливер? — ответил доктор Левковиц, глядя на барона. — Мы все знаем эту мерзкую брошюру фон Майрхофера, в которой он намекает, что мизантропы имеют какое-то отношение к ложе. Кстати, знаете, кто этот фон Майрхофер?

— Никто с таким именем не писал эту книгу. — Мюльхауз нашел наконец трубку, набил ее и долго держал спичку над табаком. — Она носит пропагандистский характер и содержит инструкцию о том, как связаться с мизантропами…