К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

– Как давно?

– Да лет тридцать, наверное.

– Он знал вашего отца?

– Да, мой отец готовил его как курата после того, как…

Его голос срывается, и он замолкает, как будто опомнившись.

– После чего? – напоминаю я.

– После того, как ушел предыдущий курат.

Я вспоминаю свободное место на стене офиса. Там как будто раньше висело фото, которое сняли, а заменить другим так и не удосужились.

– Вот как? И куда же он ушел?

– Честно говоря, я не знаю. Прошу прощения, но какое это все имеет значение?

– Я всего лишь хочу понять, зачем кому-то понадобилось оставлять мне старый набор для экзорцизма. Я это восприняла как некое сообщение.

– Как я уже сказал, понятия не имею. Никто из нас до последнего дня не знал, что вас сюда пришлют. Все было сделано довольно поспешно. Хотя, с другой стороны, эта история стала для всех настоящим потрясением.

Мне вдруг приходит в голову, что все твердят о том, каким шоком стало для них самоубийство преподобного Флетчера. Но они также заверяют меня в том, что он страдал от какого-то нервного расстройства. Что-то тут не сходится.

– Вы были близки с преподобным Флетчером?

– Мы с Мэтью были коллегами.

Коллегами? От моего внимания не ускользает то, что Аарон назвал его по имени.

– Это вы его нашли?

И без того бледное лицо Аарона становится белым как мел.

– Простите, – спохватываюсь я. – Не хотела…

Он машет рукой:

– Все нормально. Просто это было очень… неприятно.

И это еще наверняка мягко сказано , – думаю я и быстро говорю:

– Я бы хотела знать о нем чуть больше. Каким он был?

Я чувствую, что мой собеседник немного смягчается.

– Он был хорошим человеком. Добрым, щедрым. Полным жизни. Все в деревне его любили, а он просто горел делами прихода и часовни.

– Насколько я поняла, он очень интересовался ее историей.

– Да. Преимущественно мучениками.

– Он когда-нибудь упоминал имена Мерри и Джой?

– Тех исчезнувших девочек?

– Вы о них слышали?

– Это маленькая деревня. – В его голосе слышится раздражение. – И такие события происходят не каждый день.

– Но это было очень давно. Вы тогда, наверное, были совсем юным.

Он вздыхает:

– Преподобная Брукс… мы с Мэтью обсуждали церковные дела. Обо всем остальном вам будет лучше пообщаться с Саффрон Уинтер.

Саффрон Уинтер . Через секунду я вспоминаю. Имя на книгах. Автор.

– Это писательница, – поясняет Аарон, по моему лицу заключив, что это имя мне незнакомо. – Она переехала сюда сравнительно недавно. Мэтью сдружился с ней в последние месяцы своей жизни.

В его голосе явно сквозит неодобрение. Что тут же наводит меня на мысль, что мне Саффрон Уинтер должна понравиться. Те книги в подвале… Я мысленно делаю заметку поискать информацию об этой женщине… когда у нас появится Интернет.

Я делаю глоток кофе и пытаюсь задать следующий вопрос как можно мягче:

– Аарон, вы позволите мне спросить? Мэтью производил на вас впечатление человека, склонного к суициду?

По его лицу пробегает выражение, которое мне не удается истолковать.

– Я думаю, – медленно произносит он, – что ему незачем было… делать то, что он сделал.

– Возможно, Мэтью казалось, что ему не к кому обратиться за помощью.

– Он мог обратиться к Богу.

– Бог не отвечает на все вопросы.

– От этого самоубийство не становится правильным ответом.

– Да, это решает далеко не все проблемы.

Он вызывающе вздергивает подбородок.

– Преподобная, мой отец умирает. Он не может говорить. С трудом ест. Скоро его нервная система окончательно откажет. Он знал , что его ожидает. Но ему никогда и в голову не приходило себя убить.

– Не все настолько сильны.

Или эгоистичны. Марш на долгие годы обрек сына на заботу о себе, заперев его в ловушке. Что, если Аарон так зол на Флетчера за самоубийство именно потому, что его отец на это не пошел?

– Аарон…

Он демонстративно смотрит на часы:

– Прошу прощения. Я вынужден с вами попрощаться. Мне, пожалуй, пора вернуться домой.

Он резко встает и нечаянно толкает стол. Его чай, к которому он почти не прикоснулся, выплескивается через край чашки.

– Простите.

– Не страшно.

– Я просто немного неуклюж.

Я думаю о странной скованности его движений. О его безэмоциональности и выдержке. Об отказе от кофеина – естественного стимулятора. И вспоминаю о том, что болезнь Хантингтона передается по наследству.

Он знал, что его ожидает .

Я киваю:

– Не страшно.