К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

– Привет, – говорит Майк, когда я подхожу к столику. – Все в порядке?

– Да, все хорошо.

– Я как раз собиралась заказать еще один кофе, – говорит Фло. – Ты будешь?

– Да, спасибо.

Она уходит и становится в очередь у стойки.

– Ну как, – говорит Майк, – волнуешься насчет Австралии?

– Ага. В основном по поводу того, как пользоваться кредиткой.

– Ты это заслужила.

– Спасибо. Но это всего на месяц. Отмечусь в нескольких местах и вернусь.

Возможно.

– Давно хотела спросить, – говорю я. – Полиция нашла того человека, который вытащил меня из часовни?

– Нет. То есть я хочу сказать, что в этом никто не сознался.

– Понятно.

– А если бы этот человек был ранен, он обратился бы в больницу, ведь так?

– Так, – я быстро улыбаюсь. – Возможно, это мне привиделось.

– Это была ужасная ночь.

– Точно.

Но мне ничего не привиделось. Я знаю, что это был он. Джейкоб. Мой брат. Он снова меня нашел. Он меня спас. И он все еще бродит где-то там.

– Держи. Два американо. – Фло ставит чашки на стол. – Я взяла двойной, так что должно хватить на полпути до страны Оз.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит Майк.

– Ой. Хорошо.

Мы оба поднимаемся и неловко стоим, глядя друг на друга.

– Спасибо, что подвез нас, – говорю я. – И… Ну в общем, ты в курсе.

– Да, я в курсе. Не забудь чучело коалы.

– Не забуду.

– Хорошо.

Фло закатывает глаза.

– Мучительно.

Майк наклоняется и на мгновение сжимает меня в неуклюжих объятиях.

– Берегите себя, и удачи.

Он выпрямляется, улыбается, а затем отворачивается и не спеша уходит.

– Что за неудачник, – говорит Фло, снимая крышку с кофе. – Он идеально тебе подходит.

– Я так не думаю.

– Почему?

– Просто не в моем вкусе.

– Ждешь Хью Джекмана?

– Я думаю, что это он меня ждет.

Она улыбается:

– Мам, я тебя люблю.

Я протягиваю руку и пожимаю ее пальцы:

– А я люблю тебя.

Вдруг она хмурится:

– Ты сняла свой воротничок.

– О да. Мне показалось, что так будет удобнее. На время полета.

– А, ладно.

Мы потягиваем кофе. Фло посматривает на телефон. Когда мы встаем из-за столика, я позволяю Фло пройти вперед и вытаскиваю из кармана воротничок. После секундного колебания я сую его в пустой стаканчик из-под кофе, закрываю его крышкой и оставляю на столе.

Какая я? Кто я?

Может, пора это выяснить?

Этого пациента к ним привезли несколько недель назад. Его полуживым нашли в канаве неподалеку от Гастингса. Без документов. В тяжелом состоянии. Он явно уже давно там лежал.

У него были обширные ожоги правой половины туловища, а воспаление от поврежденной лодыжки начало распространяться вверх по ноге. Его ввели в медикаментозную кому. Сепсис удалось остановить. Но спасти ногу не удалось. Ее ампутировали чуть ниже колена. Восстановление шло медленно. Он не мог или не хотел говорить.

– Но кое-какой прогресс у нас есть, – рассказывает сестра Митчелл. Скрипя резиновыми подошвами по кафельному полу, она ведет по коридору нового доктора (сияющего шевелюрой и неподдельным энтузиазмом). – В последнее время он пошел на арт-терапию, и это, похоже, помогло.

– Отлично.

Возможно, когда увидите это, вы измените свое мнение, – думает сестра.

Она отворяет дверь в кабинет психотерапии. Врач моргает. На столах вдоль стены разложены работы пациентов. Почти все свободное пространство среди плетеных корзинок, фигурок из папье-маше и разрисованных тарелок занимают маленькие куклы из веточек.

Врач подходит ближе и рассматривает кукол.

– Интересно.

Можно сказать и так .

– Это все, что он делает, – поясняет сестра Митчелл. – Как одержимый.

Врач берет одну из кукол, разглядывает ее, затем поспешно кладет обратно.

– А он сказал, что они собой олицетворяют?

– За все время, что он здесь, этот человек произнес всего два слова.

Она смотрит на кукол, пытаясь сдержать дрожь.

– Сожженные девочки.

Я не религиозный человек – мой единственный опыт взаимодействия с церковью связан с несколькими занудными крестинами и сельскохозяйственными праздниками. Поэтому предложение написать книгу, в которой главный герой – викарий, показалось мне очень интересным.

Я должна поблагодарить Марка Таунсенда за то, что он столько рассказал мне о маленьких сельских церквях и повседневной жизни викария. Хотя, разумеется, я позволила себе определенные, кхе-кхе, вольности в изложении этого материала.