Ю Несбё - «Крысиный остров» и другие истории

— Привет, я… — заговорил он.

Слова звучали медленно, ритмично, и я напрягся.

— Расслабься, — тихо посмеялся он. — Я не пристрелю тебя перед камерами видеонаблюдения.

Я с трудом сдвинул одну ногу, затем вторую. Шел не оглядываясь.

Наиболее очевидная причина тому, что Милан стал столицей европейских водителей, естественно, заключается в том, что это центр технологий, инноваций, наших лучших умов и богатейших компаний. Город — водопой посреди саванны, где собираются всевозможные звери. Если не брать в расчет немногочисленных травоядных, настолько крупных, что беспокоиться им не о чем, все остальные — либо хищники, либо добыча, либо паразиты. Мы живем в жутком симбиозе, от которого никто из нас не способен освободиться.

Я шел по узким мощеным пешеходным улицам — они плавно изгибались, так что далеко не просматривались. Может, поэтому от офиса до дому я всегда хожу по этой дороге: чтобы не видеть всего, что находится передо мной.

Я прошел мимо мелких эксклюзивных магазинов модной одежды и нескольких уже не столь эксклюзивных, мимо ремесленных мастерских, переживавших ренессанс, после того как массовое производство множества товаров прекратилось из-за нехватки сырья и материалов.

Дома ждала шахматная доска, на которой я смогу разыграть любимую партию: Мураками против Карлсена. Партия сыграна уже после расцвета карьеры Карлсена, но известна тем, что Карлсен еще в самом начале дебюта угодил в ловушку — явную, но хитрую; назвали ее ловушкой Мураками, а она стала столь же известна, как и ловушка Ласкера. Кстати, позже Мураками разыграет более грубый вариант этой ловушки во время еще более известной партии в быстрые шахматы против молодого честолюбивого итальянца Ольсена — он родом как раз из Милана.

После встречи с Джо Греко сердце у меня все еще колотилось. Естественно, я знал, что убийство посреди улицы не в его стиле — такое он оставляет водителям из Café Morte. Но когда он сказал: «Привет, я…» — я был уверен, что пробил мой последний час и мне предстоит снова увидеть Беньямина и Марию. Не знаю, потому ли, что Джо Греко — фанат Джонни Кэша, но его визитная карточка — прощальная фраза, обращенная к жертвам, — по легенде, звучит так: «Привет, я Греко». Рассказывают, что он стал так говорить уже после того, как возникла легенда. Надо отметить, если он при убийстве присутствовал. Потому что он мог убивать и дистанционно — таким было в прошлом году эффектное покушение на семью Джуалли в замке Сфорца.

Я знал, что за мной никто не следит, но, естественно, задумался о том, почему он так появился и произнес при мне половину фразы. Потому что Греко прав: я в совпадения не верю. Угроза? Но с чего бы мне воспринимать угрозу всерьез, когда и он, и я знаем: он мог еще тогда выполнить свою работу — возможность представилась великолепная. Что он задумал? Может, он пускал мне пыль в глаза, делал вид, якобы что-то затевает; может, просто ревнивый экс-любовник хотел лишить сна любовника нового.

Мои мысли оборвали громкие голоса и крик впереди. На узкой улочке, задрав голову, собрались люди. Я тоже посмотрел вверх. На предпоследнем этаже с французского балкончика валил черный дым. За балконными прутьями я что-то увидел — бледное лицо. Мальчик. Восемь лет? Десять? Отсюда трудно разглядеть.

— Прыгай! — крикнул кто-то из зрителей.

— Почему никто не побежал за мальчиком наверх? — спросил я кричавшего.

— Дверь заперта.

Набежали прохожие, толпа увеличилась вдвое, втрое, и я понял, что, должно быть, подошел сразу после того, как люди заметили пожар. Мальчик открыл рот, но не издал ни звука.

Мне стоило все понять еще тогда — и я, наверное, понял. Вряд ли что-то изменилось бы, подступали слезы. Я подбежал к двери и забарабанил в нее. Открылось окошко, и я уставился в бородатое лицо.

— Пожар на шестом этаже, — сказал я.

— Мы ждем пожарных, — ответил мужчина таким тоном, будто заучил эту фразу.

— Будет поздно, надо спасти мальчика. Горит внутри. Впустите меня.

Говорил я тихо, хотя больше всего мне хотелось закричать.

Дверь приоткрылась. Мужчина был крупным, широкогрудым, его голову как будто вбили между плечами кувалдой, а одет он был в обычную водительскую форму, безликий черный костюм. Поэтому я протиснулся мимо него внутрь — он дал мне это сделать.

Я ощущал, как легкие обжигает отравленный миланский воздух, в то время как я преодолевал ступеньки и считал этажи. Остановившись на шестом, из двух дверей я выбрал левую и схватился за ее ручку. Заперто, и я услышал, как внутри бешено залаяла псина. Я сделал вывод, что балкон был с правой части фасада, и взялся за ручку второй двери.