Франко Маннара - Меня зовут Бёрди [litres]

– Игорь, иди-ка, оглядись, нет ли кого. Альбер, помоги мне оттащить эту сучку туда, на плоскую плиту, вон ту, черную. А ты помалкивай, засадить я тебе засажу, а пикнешь – сначала мордашку попорчу.

Он хватает ее за руку, Альбер за ноги.

– А после меня он засадит, а потом и другие, а когда мы отвалимся, на твою дыру вряд ли кто еще польстится.

Резко дернув за руку, он волочит ее по земле.

Глаза Берди открыты, она не сопротивляется, зная, что выхода нет. Паоло пятится назад и продвигается по дуге влево. Атаковать в лоб не резон, это заведомое поражение, отловить паршивцев поодиночке – более разумная тактика. Он крадется в ту сторону, куда ушел Игорь, и видит его, озирающегося с беспечным видом. Взяв пустой цветочный горшок, стоявший у подножия статуи, Паоло приближается к нему. Скинхед слышит его шаги лишь в последний момент и пронзительно вскрикивает, когда горшок с размаху разбивается о его надбровную дугу. Остальные наверняка его услышали, поэтому Паоло отступает, надеясь, что группа разделится, чтобы прочесать местность. Удар ногой застает его врасплох, и он с разбитым лицом отлетает назад, ударившись о надгробье. Потеряв ориентацию, он не в состоянии отражать посыпавшиеся на него удары. Кто-то кричит, зовет, но слов он не понимает. Потом все вдруг прекращается, его окружают.

– Эй, ты вообще кто?

– Кто это, пацаны?

– Хрен знает, но он меня приложил горшком по башке.

Паоло приходит в себя, звук и картинка восстановились.

– Ну, я жду, ты кто такой?

«Африканец» подходит ближе.

– А я ведь знаю этого типа. Где-то его видел, не помню где, но его рожа мне знакома, это точно.

Фред поворачивается к Паоло.

– Ну, скажешь нам, или тебя еще поучить?

Переговариваясь, они ведут его к месту, где держат Берди, она сидит на земле. При виде Паоло лицо ее застывает, и Фред сразу понимает, что они знакомы.

– Так ты за этой дорогой шлюшкой сюда пришел, а? – шипит он и наносит Паоло хук справа прямо в лицо, отчего тот падает, но сознания не теряет. – Какого черта ты здесь делаешь? – орет боксер, поднимая его за шиворот левой рукой, а правой продолжая бить, вопрос – удар, вопрос – удар.

Струйка крови течет изо рта Паоло, но он не разжимает губ.

Через несколько минут, поняв, что ничего не добьется, Фред отшвыривает его на землю. Голубая рубашка Burberry на нем вся в красных пятнах. Он направляется к Берди.

– Если тебе нечего мне сказать, развяжу язык ей. Для нее у нас особая программа. И я уж позабочусь, чтобы ты ничего не пропустил. Тащите его сюда!

Альбер и «африканец», подхватив Паоло под мышки, волокут его туда, где сидит Берди. Увидев его окровавленное лицо, она начинает дрожать. Фред подходит и рвет на ней рубашку, отлетают в разные стороны пуговицы, а он старательно разрывает ткань в клочья. Обнажив ее грудь, белую в лунном свете, лезет рукой между ног.

– Покажи, как ты возбудилась, мокрощелка, – хохочет он.

Берди изо всех сил сжимает ноги, не давая руке забраться под юбку.

– Расслабься, моя красавица, – шепчет он ей на ухо и отвешивает звонкую затрещину.

Она слабеет, больше не противясь вторжению, чувствует, как грубые пальцы шарят в ее лоне. Стиснув зубы, зажмурившись, она ищет в себе место, куда им никогда не добраться.

Они укладывают девушку на могильную плиту. Альбер сзади держит ее руки. Фред встает и расстегивает штаны.

– Я должен был сегодня оприходовать малолетнюю шлюшку, да ничего не поделаешь, придется трахать обдолбанную панкушку. А она была классная, та блондиночка. В твоих интересах очень постараться, чтобы я ни о чем не жалел.

Он оборачивается к остальным:

– Переверните-ка эту сучку, я ей засажу в зад так глубоко, что будет вспоминать моего дружка всякий раз, когда захочет сесть.

Они повинуются. Глаза Паоло встречают взгляд Берди, когда ее переворачивают, говорить уже поздно. Эта неуловимая связь разрывает им сердца. Фред опускается на колени, держа в руке вставший член, задирает юбку Берди и стаскивает с нее трусики.

– Ну, твое…

Закончить фразу он не успевает – кровь брызжет из разбитого носа, как сок из перезрелого плода. Фред и его дружки, всецело поглощенные расправой, не заметили группу мужчин, которые молча и бесшумно окружили их. Все в черных холщовых брюках, в черных толстовках с капюшонами, и каждый держит в руках какой-нибудь тяжелый, твердый или тупой предмет. Один из них делает шаг вперед, от него не отстает самый высокий из группы. Первый одной рукой откидывает капюшон. Остиль и Бен стоят в центре круга, в котором царит теперь гробовое молчание. Его нарушает рэпер: