Франко Маннара - Меня зовут Бёрди [litres]

Всю жизнь его будто магнитом тянет на эту площадь, он всегда сюда возвращается. Здесь он протирал штаны на школьных скамьях и в окрестных скверах. Улица Орсель, Фуатье, Ивонн-ле-Так, сквер Аббес, Сакре-Кёр. Это было еще до того, как квартал превратился в зону благоустройства в сердце Монмартра, где все заполонили вывески сетевой парфюмерии и кафе. Давно уже этот уголок стал запретным для тех, кто пожаловал его дворянством. Портосы, Эспеньоны, Ритали, Ренуа, Ребе, как величали друг друга те, с кем он вырос, разлетелись на все четыре стороны. Кто вернулся на историческую родину, кто переехал в пригород, а кто и сел. Только один человек сохранил свою квартиру здесь – Шала. Он унаследовал ее от бабушки, сербской эмигрантки, сорок лет проработавшей на побегушках в ткацкой мастерской на улице Шапп. Так что у Паоло есть повод еще наведываться в эти места.

Такси остановилось перед «Констанс» на улице Равиньян. Он не был здесь после смерти отца. Сюда, как большинство сицилийцев квартала, доросших до этих столиков, его старик приходил перекинуться в картишки воскресными вечерами. Паоло знал, что заведение стало ночным баром, но никогда не испытывал желания зайти, не его это, здесь территория «хозяина».

Он ждет; девушки входят в бар, помедлив у витрины бутика «Корпус-Кристи» несколькими метрами ниже. Улица Равиньян одна из самых крутых на Монмартре. Он вспоминает, как видел в детстве малолитражку, на три четверти въехавшую в витрину булочной, на месте которой теперь построили театр Аббес.

– Паоло! Паоло!

Он быстро оборачивается посмотреть, кто его зовет. Только не бросаться в глаза. Это большой Туртурро из XVII округа, он давно пошел по кривой дорожке. Подобных типов Паоло знает полно, но редко бывает, чтобы парень так упорно жил нищей и неправедной жизнью, как это делает Туртурро, такого поневоле зауважаешь. За отдаленное сходство с американским актером Джоном Туртурро к нему прилипло это прозвище, и никто не знает, как его по-настоящему зовут. С полудня пятницы до утра понедельника можно с почти стопроцентной вероятностью застать его где-то, где жизнь ускоряется и праздник выходит из берегов. Немаловажное качество – у него всегда есть кое-что на продажу.

Паоло нагнал его, прежде чем он успел позвать снова.

– Вау, Паоло, редкий гость. Что здесь забыл?… А как рок-н-ролл, путем?

Они входят, бар битком набит, и парень, вооруженный айпадом, строит из себя диджея, пытаясь разогреть зал низкопробной танцевальной музычкой, какую гонят метрами.

Великан орет ему в ухо:

– Послушай это, класс! А ты у нас когда напишешь что-нибудь этакое, что пойдет на ура?

Такие речи всегда действуют Паоло на нервы. Если дать себе мало-мальский труд вдуматься в подтекст вопросов, которые задают ему люди, напрашивается вывод, что быть музыкантом во Франции можно скорее по глупости и легкомыслию, чем по каким-либо иным причинам.

– Ты что здесь забы-ы-ыл? – повторяет Туртурро, пытаясь перекричать музыку.

– Пришел трахнуть твою сестру, вот он я!

– Что? Ни хрена не слышу? Ты ищешь сестру?

– Я говорю, здесь пахнет потом!

– Да ну? Я не чувствую!

Скулы великана морщатся в улыбке, зрачков не разглядеть, и по лицу видно, что он под кайфом едва ли не с полудня.

Две девушки присоединились к «африканцу» и какой-то парочке, которую Паоло еще не видел. Он достает телефон и снимает новеньких.

– Хочешь заторчать? У меня есть кокс и еще одна штука, типа амфетамина, только что из Лондона привезли, мозг выносит не по-де-е-етски!

– Не, не надо. Я вообще-то ненадолго.

– Пошли, я угощаю. Скажешь потом, как тебе.

Туртурро тащит Паоло за собой и, рассекая толпу своей шкафоподобной фигурой, пробирается к туалетам. Девушкам только что подали коктейли, они едва приступили к своим мохито, время есть, и он имеет законное право на перерыв.

– Эта борода в клетчатой рубахе малость подождет, – говорит Туртурро, оттирая студента, уже взявшегося было за ручку двери.

Они входят в крошечный туалет. Стены покрыты граффити и стикерами с изображениями музыкальных групп. Пол, выкрашенный в канареечно-желтый цвет, режет глаза. Великан достает из кармана цилиндрический позолоченный футлярчик, меньше тюбика губной помады, и отвинчивает круглую крышку. Изнутри к ней прикреплена перпендикулярно маленькая позолоченная ложечка. Туртурро посмеивается.

– Класс, а? Это мне досталось от деда. Спасибочки, дедуля, обожаю традиции!

Он зачерпывает достаточное количество для дорожки, вдыхает одной ноздрей и повторяет операцию с другой.