Чан Хо-Кей - Вторая сестра [litres]

– Пожалуйста, дайте пройти.

Полицейский в аккуратно отглаженной форме прошел сквозь толпу зевак, сопровождая трех парамедиков с носилками. Один из них подержал руку под носом Сиу-Ман, прижал два пальца к ее запястью, приподнял веко, посветил фонариком в зрачок. Это заняло всего пару секунд, но Нга-Йи каждое из этих действий казалось серией отдельных застывших кадров.

Она перестала ощущать течение времени.

Подсознание пыталось уберечь ее от того, что должно было вот-вот случиться.

Парамедик выпрямился и покачал головой.

– Пожалуйста, разойдитесь и дайте пройти, – попросил полицейский.

Парамедики с печальным видом ушли, а Сиу-Ман осталась лежать на асфальте.

– Сиу… Сиу-Ман? Сиу-Ман! Сиу-Ман!

Нга-Йи оттолкнула тетю Чан и бросилась к телу сестры. – Мисс!

Рослый полицейский проворно схватил ее за руку.

– Сиу-Ман!

Нга-Йи пыталась вырваться, но полицейский держал крепко. Она повернулась к нему и умоляюще проговорила:

– Это моя сестра. Вы должны ее спасти!

– Мисс, пожалуйста, успокойтесь, – произнес полицейский таким тоном, словно и сам прекрасно понимал, что от его слов ничего не изменится.

– Пожалуйста, спасите ее! Медики! – Нга-Йи, сильно побледнев, посмотрела вслед удаляющейся бригаде. Почему ее не уложили на носилки? Скорее! Вы должны спасти ее!

– Мисс, вы ее сестра? Пожалуйста, успокойтесь, – снова сказал полицейский и обхватил Нга-Йи за талию. Он старался говорить как можно более сочувственно.

– Сиу-Ман… – Нга-Йи обернулась, чтобы посмотреть на распростертое на асфальте тело. Двое полицейских накрывали его темно-зеленым брезентом. – Что вы делаете? Перестаньте! Прекратите немедленно!

– Мисс! Мисс!

– Не накрывайте ее с головой, ей же надо дышать! У нее сердце еще бьется!

Нга-Йи качнулась вперед – ее вдруг покинули силы. Если бы не полицейский, она бы наверняка упала.

– Спасите ее! Вы должны ее спасти! Умоляю вас… Она моя сестра, моя единственная сестра…

В самый обычный вечер самого обычного вторника соседи, стоявшие на нешироком тротуаре перед Вун Ва Хаус в поместье Лок Ва города Квун Тонг [4], такие говорливые в прочие дни, умолкли. Единственными звуками, нарушавшими тишину квартала многоквартирных домов, были душераздирающие рыдания Нга-Йи. Порывами ветра влетавшие в уши людей, они наполняли тоской, от которой невозможно было избавиться.

’Ваша сестра покончила с собой. Когда Нга-Йи услышала, как полицейский произнес эти слова в морге, она не удержалась и заговорила заплетающимся языком:

– Это невозможно! Наверняка вы ошиблись. Сиу-Ман ни за что бы не сделала такого!

Сержант Чинг, худощавый мужчина лет пятидесяти с чуть тронутыми сединой висками, был немного похож на гангстера, но в его глазах светилось что-то такое, что говорило Нга-Йи: ему можно доверять. Она была близка к истерике, и тут сержант произнес низким спокойным голосом слова, заставившие ее умолкнуть:

– Мисс Ау, вы точно уверены, что ваша сестра не сама решила себя убить?

Нга-Йи очень хорошо знала, хотя и не хотела признаваться в этом самой себе: у ее сестры действительно была веская причина искать смерти. В последние шесть месяцев она подвергалась такому давлению, которое вряд ли смогла бы выдержать пятнадцатилетняя девочка.

Но стоит начать с многолетних несчастий семьи Ау.

Родители Нга-Йи родились в шестидесятых, они были из второго поколения иммигрантов. Когда в тыся ча девятьсот сорок шестом году разразилась война между националистами и коммунистами, в Гонконг из Китая хлынула волна беженцев. Коммунисты одержали победу и создали новый режим. Они уничтожали любую оппозицию, и в благополучный приют британской колонии устремилось еще больше людей. Дедушка и бабушка Нга-Йи был беженцами из Гуанчжоу. Гонконгу требовалась дешевая рабочая сила, там редко отказывали людям, проникавшим на территорию страны нелегально, и дедушке с бабушкой удалось пустить здесь корни. Со временем они выправили документы и стали гражданами Гонконга. Но жизнь их была по-прежнему трудна, поскольку занимались они тяжелым физическим трудом. Продолжительность рабочего дня была бесконечной, а зарплата низкой. Ужасны были и жилищные условия. Между тем Гонконг в те годы переживал экономический бум, и тот, кто готов был какое-то время пострадать, впоследствии мог улучшить свое положение. Некоторым даже удалось, оседлав волну, добиться настоящего успеха.