Анатолий Эльснер - Грозный идол, или Строители ада на земле

Какая-то женщина с распущенными волосами мчалась впереди всех, подняв кверху бледное, с раскрывшимися губами, лицо. Добежав до места, где находился Алексей, она остановилась, колени ее подогнулись, точно по ним ударил кто-то палкой, и она упала лицом вниз, разбросив в обе стороны руки…

– Где мой Вавила… Вавилинька мой!..

Бежавшие люди все стали бросаться на землю с жалобными вздохами, слезами и стонами. Скоро здесь на траве расположились все обитатели Зеленого Рая, и все они плакали, стонали и обращались к небу. Кроткие и чистые, привыкшие верить, что совесть – святыня для каждого человека, они так растерялись, так ужаснулись и так опечалились, как если бы небо упало на землю. Во многих местах раздавались стоны избитых людей и рыдание, и жалобы окружающих их. Разнообразные звуки – стоны, жалобы и рыдания – смешивались в один непрерывный гул, так что казалось, что над счастливым Раем пронеслись толпы завистливых демонов и бросили в умы людей безумие, а в сердца – огонь.

– Катя, жавороночек мой!.. Пальчики, пальчики перебили твои, лучше бы мне отрубили голову…

Высокий парень с черными усиками склонился над плачущей девушкой, и из его собственных глаз потекли слезы.

– Ну, ничего уж… – сказала Катя со слабой улыбкой, силясь удержаться от слез, но не выдержала и зарыдала.

Вдруг раздались крики:

– Вавилу, Вавилу несут…

Девушка, упавшая лицом в траву, приподняла голову и стала озираться. Глаза ее оживились и, вскочив на ноги, она побежала по траве…

Вавила лежал на руках двух людей и стонал от боли. Увидев девушку, он приподнял руку кверху и закричал:

– Богом тебе клянусь, Оксаночка моя, Оксана… насмеялись над нами звери лютые и хотят сделать рабами…

Он приподнялся и закричал:

– Человеки добрые, что же Бог допускает это… издеваться так… Смотрите, у меня поломали ребро… Отцу на небе до нас и дела нет…

– Уж молчи лучше, Вавиленька… И так побили…

Она упала ему на шею и заплакала.

Опять подымалось солнце – такое же огненно-пурпурное, радостное, как бы разбрасывающее миллионами своих лучей ласковые улыбки по земле и морю, как и в былые дни; опять под безоблачным небом тихо шелестели листья величественных чинар и грабов, точно нашептывая людям чудные грезы иного лучшего мира; опять белые барашки легкомысленно и весело брыкали задними ножками и невинно блеяли, опять ручные фазаны танцевали перед своими дамами в ожидании любви. Опять рдели розы, опять с ликующей трелью кружились жаворонки… Решительно все – и природа, и птицы, и цветы – были такими же, как и в былые дни – и ликовали, пели, смеялись, но человек в Зеленом Раю не чувствовал уже прежнего ликующего счастья и не смеялся. Перестали смеяться парни, перестали звонко хохотать своим чарующим, беззаботным смехом молодые девушки, и только три сына Демьяна, проходя по деревне, тонко и коварно улыбались в свои длинные бороды. Давящая власть покрыла как бы трауром прежнее сияющее счастье, и люди находились как бы под влиянием какого-то кошмара. Злейший разрушитель человеческого счастья – человек, и человек для торжества и глумления над таким же, как он, поселил в сердце человека беспокойство, страх, чувства оскорбления, и в уме – пугливые мысли, несущиеся одна за другой, как летучие мыши, с диким писком кружащиеся во тьме.

И как только показалось на горизонте солнце, так сейчас же начал доноситься до деревни колокольный звон; это чудотворец Лай-Лай-Обдулай сзывал обитателей Зеленого Рая к себе под дерево на поклон.

– Ишь, орет во всю глотку, пугало размалеванное, – проговорил старый крестьянин, выходя из дверей своего домика и по привычке взглянув на небо. И хотя небо было ясно-голубым, вместо прежнего привычного обращения к Богу он только сказал: – Господи, что же Ты нас забыл?

– Правда, касатик, правда, – подслушав его, проговорила старая женщина, собирая в соседнем саду граблями сено, – теперь такое настало, что не знаешь, кому и молиться. Говорят, Бог не услышит, высок Он, по начальству изволь ходатайствовать… Кружится голова моя, стара я, и одна неразбериха это – Бога ли мы прогневали или нас люди обморачивают…

Она огорченно закачала головой и, схватив грабли, зацепила ими сено и потянула куда-то по направлению к ожидавшим завтрака коровам. За ней бежали маленькие дети с криком: «Бабуся, бабуся, молочка!..»

На крышах некоторых домов, как и в былые дни, стояли на коленях группы женщин и стариков, но в их глазах, устремленных к небу, светились грусть и недоумение, а лица выражали беспокойство и как бы растерянность, точно они искали в небе кого-то и не находили его больше. Небо закрыло перед ними свое светлое царство, а недра ада выдвинули и расставили по земле истуканов с надписью «чудотворцы». Тем не менее колокол долгое время напрасно потрясал воздух звоном: жители упрямо не хотели идти на приглашение великого Лай-Лай-Обдулая. Однако же можно было видеть, как кое-где, стараясь скрыть свои лица и согнувшись, как люди, совершавшие гадость, брели по дороге к «богу» одинокие женщины, а иногда за ними, как идущие на веревочке бычки, и мужчины: в этих случаях слабые существа оказываются достаточно сильными, чтобы вести человека прямо в лапы черта. Надо сознаться, что и в Зеленом Раю, как вообще на земле, не все люди были одинаково честны, простодушны и бесхитростны, а только прежде худшие свойства свои они старательно скрывали, но вот под звон колокола Лай-Лай-Обдулай как бы говорил людям: «Придите ко мне, лукавенькие, жаждущие тьмы и завистливые к достоинствам добродетельных, я дам вам власть помрачать дух людей, и бесы суеты в вашем сердце возликуют». Начальник веры и школ, Парамон, умел понимать дьявола и незаметно начал подбирать себе из обитателей Рая прозелитов новой веры идолопоклонства. Очень многие, и в особенности женщины, прониклись скоро мыслями, которые в их умах приняли такую форму: Бог высоко сидит и не услышит, а с «чудотворцем» приятно побалакать о том о сем, и он к тому же удостаивает животом разговаривать с просителями – свистит и смеется. Конечно, Парамон, делая все это, очень хорошо понимал, что, чтобы оплести обитателей Рая цепями рабства, надо сначала между Богом и человеком установить ширмы – духовную администрацию из чудотворцев и святых, и когда люди станут преклоняться перед размалеванной куклой, они будут снимать шапки и перед всяким земным начальником. Сумев подыскать из всей деревни несколько десятков людей, нашедших особенную приятность в новой вере и каждое утро отправляющихся преклониться перед великим Лай-Лай-Обдулаем, Парамон навербовал себе свиту из десяти человек. Это были самые большие глупцы, которых можно было только отыскать в Зеленом Раю, люди с медными лбами, но с сильными мускулами и тяжелым кулаком. Обитатели Рая назвали их Черным Десятком. Говорили, что они хранили под своим платьем дубины и ножи. Они, собственно, были более нужны «начальнику Рая» Василию, так как его роль заключалась в осуществлении замыслов Парамона посредством страха и физического воздействия. Надо было добиться от обитателей Зеленого Рая признания властей, полного пренебрежения к божеству прадеда Осипа – голосу совести, постепенного отступления от второго божества – правды – в пользу новой заповеди: «так начальники приказывают» и, наконец, самое важное – заставить отдавать плоды своих трудов в общее казнохранилище – в дом Петра. Осуществить все это представляло большие трудности, так как большинство крестьян совершенно не хотели признавать ни великого Лай-Лай-Обдулая, ни Демьяна с его сыновьями, ни их права отнимать у них плоды их работ.