Анна Орехова - Стамбул. Подслушанное убии?ство

Мехмет подошел к столу, открыл папку с протоколом допроса, нашел нужную строчку, прочитал вслух:

— Вопрос: «Что еще вы употребляли тем вечером?» Ответ: «Ничего. Бармен обещал что-нибудь раздобыть, но оказалось, всё закончилось».

Бармен ушел за дозой, но вернулся ни с чем. Забыл, что иссякли запасы? Нет, в таком бизнесе это невозможно, каждый миллиграмм на счету. Выходит, он сказал Манчини, что товар закончился, потому что к тому времени уже обнаружил тело и всё уничтожил. Но как это возможно, если на Сантос напали позже?

Мехмет опустил папку на стол, перевел взгляд на доску.

— Какой же я…

Он с самого начала смотрел не в том направлении. На Сантос напали не в 19:44, а гораздо раньше. Только так бармен успел бы избавиться от товара. Убийца обвел его вокруг пальца, подделав время убийства. Провернуть такое мог только один человек — тот, кто звонил Сантос в момент фальшивого нападения.

Спина врезалась в землю, от боли круги перед глазами дополнились крошечными звездочками. Макс нависал над ней, сжимая горло всё сильнее. Он что-то говорил, но Ника не слышала, не разбирала ни слова. Царапалась, дергала ногами, пыталась ударить коленом в бок, а он наваливался, вдавливая ее в землю.

Ника вцепилась в лапы Макса в бесполезной попытке ослабить хватку, а потом вспомнила, что цепляться нельзя. Надо бить! Резко! Изнутри наружу. Так говорилось в роликах о самообороне с «зеленого» сайта.

Она ударила раз, другой. Бесполезно. Хватка не ослабевала, сопротивляться больше не было сил. Ника попыталась ударить коленом, но нога не послушалась, руки обмякли. Глаза закрывались, ее затягивало в спасительную темноту, где не было агонии и боли. Глубже, дальше, навсегда…

— Ника! — из тьмы донесся чей-то голос. — Ника! Ника! Вставай!

Кто-то тряс ее за плечи, бил по щекам. Прекрати. Не надо. Не надо больше боли.

— Ника!

— Ах ты…

Приглушенные звуки: удар, крик, возня… что происходит? Ника разлепила веки, попыталась вдохнуть. Горло горело, всё тело словно превратилось в сплошной синяк, грудь разрывало от нехватки кислорода.

Рядом боролись две фигуры: первая от удара отлетела на землю, вторая — Макс — ринулась к ней, нависла сверху. Кирилл! Вместо крика из горла вырвался хрип.

Это Кирилл! Кто еще мог прийти на помощь? Ника перевернулась на бок, встала на четвереньки. Левый слуховой аппарат слетел и болтался, чудом держась за внутренний вкладыш.

Нельзя медлить. Он убьет его, убьет! Ника огляделась, ища хоть что-то, чем можно стукнуть ублюдка, но стамбульские чистюли не оставили ни одной захудалой палки. Она встала, земля завращалась, сознание снова попыталось сбежать в спасительную темноту. Нельзя отключаться. Кирилл! Ника вдохнула, грудь и горло обожгло болью.

Она бросилась на Макса, схватила за футболку, попыталась оттащить. Куда там! Ткань затрещала, но Макс, похоже, этого не заметил — душил Кирилла. Сволочь! Ника запрыгнула ему на спину, вцепилась ногтями в лицо, стараясь добраться до глаз. Макс зарычал, схватил ее за руки, швырнул на землю. Удар пришелся на позвоночник, голова чудом не стукнулась о скамейку. Ника застонала, горло снова обожгло болью.

Макс застыл на мгновение между ними, словно выбирая, кого прикончить первым: ее или… нет, это был не Кирилл. Ника успела разглядеть торчащие ежиком волосы. Юрис?!

Макс, тяжело дыша, вытирал кровь из носа. Как они справятся вдвоем с этим амбалом? Юрис, похоже, думал о том же — отползал, держась за горло. Макс шагнул к нему, Юрис подскочил, ринулся вперед, врезался плечом в Макса. Тот отшатнулся, наткнулся на скамейку, упал на нее спиной. Пока он, чертыхаясь, пытался встать, Юрис подбежал к Нике.

Он что-то прохрипел, забрасывая ее руку к себе на плечи. «Бежим!» — поняла Ника. Надо бежать! Юрис потащил ее прочь из тени, туда, где играла музыка и светились окна. Ника с трудом перебирала ногами, цепляясь за Юриса и стараясь не провалиться во тьму. В тех бесполезных роликах по самообороне говорилось, что у некоторых ублюдков первым срабатывает инстинкт удушения. Они не бьют, не пинают, а цепляются в горло. Похоже, таким ублюдком и был Макс.

Он почти задушил ее, почти задушил Юриса. Надо бежать, нельзя снова ему попасться.

Юрис вытащил ее на освещенную улицу к рядам столиков у кафе. Усадил за ближайший, наплевав, что за ним уже пили чай мужчина и женщина. Официант отставил поднос и побежал к ним, посетители замерли, кто-то выключил музыку.

— Звоните в полицию, — прохрипел Юрис по-английски.