Джеймс Хэйзел - Поденка

– Сержант сыскной полиции МакЮэн.

– Не сержант, а инспектор.

– Что ж, поздравляю, старина.

– Сколько времени мы не виделись? – буркнул МакЮэн.

– Уже давно.

– Это точно. Давно.

– Чем мы можем вам помочь, инспектор уголовной полиции МакЮэн? – спросил сидящий за спиной полицейского Окоро.

МакЮэн даже не обернулся.

– Я пришел сюда, чтобы поговорить с шарманщиком, а не с его обезьяной.

Винсент явно отметил про себя эти нарочито оскорбительные слова. Прист подумал, что лет двадцать назад нигериец бы, пожалуй, отреагировал, но с тех пор он наверняка слышал нечто подобное не раз. В воцарившемся после выпада полицейского недолгом молчании Прист неодобрительно цокнул языком.

– У тебя неважный вид, – сказал МакЮэн. – Поздно лег спать?

– Просто у меня бледная кожа. Из-за этого я иногда выгляжу усталым.

– Вот-вот. Усталым. Я бы хотел задать тебе несколько вопросов, Прист. Где ты был минувшей ночью?

– Тебя не сопровождает сержант, – заметил Прист.

– Ну и что?

– Да нет, ничего. Просто мне это кажется странным.

МакЮэн сделал глубокий вдох, издав такой звук, будто где-то рядом включился ветряк.

– Ну, так где ты был минувшей ночью, Прист?

– Дома.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– А в чем собственно дело, инспектор? – вмешался Окоро.

МакЮэн продолжал его игнорировать.

– Ты когда-нибудь слышал об «Эллиндер фармасютикалз интернешнл»?

– Это фармацевтическая компания?

– Точно. Ее название говорит само за себя, да? Председатель ее правления – Кеннет Эллиндер – ты когда-нибудь о нем слышал?

– Нет.

– Ночью его сын, Майлз, был обнаружен мертвым в помещении одного из складов компании.

– Понятно.

– Имя Майлз Эллиндер что-нибудь тебе говорит?

– Нет, ничего абсолютно.

– Хм. – МакЮэн громко шмыгнул носом и вытерся рукавом. Затем откашлялся, так что на губах появился сгусток слизи, который он благополучно проглотил. И наконец положил на стол фотографию мужчины за тридцать с прилизанными волосами и безжизненными глазами.

Прист напрягся. Мужчина на снимке не носил полицейскую форму, но весьма напоминал ночного гостя.

– Это Майлз Эллиндер. Его лицо тебе о чем-нибудь говорит?

– Боюсь, что нет. Это все?

– Вряд ли. Тело Майлза сегодня рано утром обнаружил сторож. Чисто случайно. Он увидел, что дверь в подвал открыта, спустился вниз и наткнулся на Майлза. Его смерть кажется нам подозрительной.

Прист пожал плечами.

– Понятно.

– А знаешь, почему его смерть кажется нам подозрительной?

– Нет.

– Ну конечно, откуда тебе знать.

Из внутреннего кармана пиджака МакЮэн извлек еще одну фотографию и припечатал ее к столу. Прист смотрел на нее долго, не отрывая глаз. Сначала он решил, что в ней есть какой-то скрытый смысл, как в стереокартинке, которая на первый взгляд кажется всего лишь случайным набором символов, и только потом на ней проступает поначалу неразличимое трехмерное изображение. Но в конце концов до него дошло – никакого скрытого смысла нет, и на фотографии изображено именно то, о чем он подумал сразу. Господи Иисусе . Прист смутно осознавал, что Окоро встал со своего места в углу кабинета и, наклонившись над столом, тоже рассматривает этот снимок. Ему хотелось, чтобы картинка изменилась, но чем больше он смотрел, тем больше убеждался – все обстоит именно так, и от этого никуда не уйти. На мгновение к горлу подкатила тошнота.

– Ну и что ты на это скажешь? – ухмыльнулся МакЮэн.

– Ни один человек не заслуживает такой смерти, – тихо сказал Окоро.

МакЮэн убрал фотографию. Она пролежала на столе недолго, но этого времени хватило, чтобы изображенная на ней сцена намертво впечаталась в сознание

– А это точно Майлз Эллиндер? – спросил Прист.

Снимок был четким, но когда его сделали, тело находилось в добрых десяти футах от фотоаппарата, к тому же голова была слегка повернута. Прист не смог бы сказать, действительно ли этот труп принадлежит давешнему липовому полицейскому, он даже не смог бы утверждать, что это тот же самый человек, что и на первом снимке, который показал ему МакЮэн.

– Покойного опознали члены семьи, так что сомнений нет, – пробурчал МакЮэн. – Его посадили на кол. К полу склада специально для этой цели приварили металлический штырь. Металл вошел в прямую кишку и пронзил тело до самого затылка, хотя тот или те, кто это сделал, вероятно, только частично опустили его на этот штырь, который они предварительно смазали маслом. Остальное сделала сила тяжести. Он мог бы умереть быстро, если бы ему повезло. Но ему не повезло. Патологоанатом сказал, что он, по всей видимости, долго мучился – может быть, около часа. Бо́льшую часть жизненно важных органов штырь не задел. Так что все было спланировано очень тщательно. Получился целый спектакль.