Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Капитан Давид Бекер закончил проверку «Конкорда 02». Он стоял в тени, отбрасываемой загнутой вниз носовой частью самолета. «Конкорд» окружало отделение пехотинцев, которые изредка бросали взгляды на капитана. К нему подошел Натан Брин из службы безопасности «Эль Аль».

— Как дела, капитан?

— Все нормально.

— Вы удовлетворены, а?

Бекер взглянул на самолет и кивнул.

— Увидимся на борту, — бросил Брин и отошел.

— Хорошо. — Бекер снова посмотрел на самолет. Белая птица мира была похожа на что угодно, только не на голубя. Скорее, на аиста. А может, на чайку. Она стояла высоко на длинных ногах, потому что при дельтовидных крыльях требовался высокий угол тангажа. Если бы не высокие ноги, эта птица могла бы зацепиться задницей за землю во время взлета или посадки. Именно по этой причине Бог и создал морских птиц с длинными ногами. К этому же выводу пришли инженеры из «Бритиш Эркрафт Корпорейшн» и «Аэроспасьяль». Подобных же принципов придерживались и русские, когда создавали свой сверхзвуковой воздушный лайнер ТУ-144. Блестящая идея. «Приятно видеть, как технические решения подтверждают правоту Бога», — подумал Бекер.

И еще нос. Клюв. Он оставался загнутым вниз во время взлета и посадки, как у птиц — для лучшей видимости. Во время полета он поднимался силой аэродинамических потоков. Англичане, французы, русские и Бог — не обязательно в этом порядке — независимо друг от друга пришли к этому единому решению проблемы полета. Сначала самолеты строили, как жесткие конструкции, соответственно жесткими были и все параметры. А птицы гибкие. И люди начали строить гибкие самолеты с подвижными элеронами и рулями. Потом появились убирающиеся шасси, затем реактивные самолеты с изменяющейся геометрией крыла. А теперь вот опускающаяся носовая часть.

Бекер оглядел лайнер во всю длину. На самом деле не очень большой самолет. Длина фюзеляжа пятьдесят два метра, а размах дельтовидных крыльев всего двадцать семь метров. Вес с пассажирами и топливом сто восемьдесят одна тонна, что почти в два раза меньше веса «Боинга-747».

Бекер начал последний обход лайнера. Он остановился под дельтовидным крылом и поднял голову. Нет, этот самолет построен не для того, чтобы перевозить несколько сотен пассажиров туристским классом. А для того, чтобы отвезти семьдесят очень важных персон быстрее скорости звука на мирную конференцию, для заключения сделок с нефтью и к иностранным любовницам. Самый элитный самолет. Максимальная скорость 2,2 M — это примерно две тысячи триста километров в час, в зависимости от температуры воздуха. Это скорость пули, выпущенной из скорострельной винтовки. При такой скорости полет становился воздушным преддверием ада, где внезапно менялись все стандартные правила полетов.

Полет на сверхзвуковой скорости характеризуется массой определенных требований. При скорости звука большой коэффициент лобового сопротивления, и, хотя дельтовидные крылья снижают его, у них плохие характеристики управляемости. У дельтовидных крыльев наблюдается рыскание, крен, от чего полет самолета затрудняется.

Если откажет двигатель на обычном коммерческом реактивном воздушном судне, то это никого не встревожит. А если двигатель откажет на сверхзвуковой скорости, можно запросто потерять управление лайнером. Самолет начнет вибрировать и разваливаться.

При скорости 2 M температура обшивки достигает ста двадцати семи градусов Цельсия. Если она поднимется выше, клепка не начнет немедленно разрушаться, но прочность обшивки может ослабнуть, что скажется во время следующего полета.

На скорости 2,2 M следует очень быстро принимать решения. Если, к примеру, вы решили выровнять самолет на высоте девятнадцать тысяч метров, то следует начинать делать это на высоте семнадцать тысяч метров. Если осуществите выравнивание слишком быстро, то пассажиров может забросить на багажные полки.

Была еще одна вещь, которая беспокоила Бекера с того самого первого дня, когда он поднял «Конкорд» на высоту девятнадцать тысяч метров. Проблема внезапной разгерметизации салона в случае поражения ракетой, небольшого взрыва на борту или попадания пули в стекло кабины. На обычных коммерческих воздушных судах, летающих на относительно малой высоте — примерно девять тысяч метров, — разгерметизация салона не создает непоправимой проблемы. Экипаж и пассажиры надевают висящие над их креслами кислородные маски и дышат таким образом, пока самолет не снизится до более плотных слоев атмосферы. Но на высоте девятнадцать тысяч метров даже для того, чтобы дышать в кислородной маске, необходимо иметь противоперегрузочный костюм. При отсутствии подобного костюма в распоряжении пилота имеется всего несколько секунд, пока он не потеряет сознание, чтобы снизиться до высоты, на которой возможно дышать с помощью кислородной маски. А дышать в маске на высоте девятнадцать тысяч метров невозможно. И даже если вы наденете маску, то все равно потеряете сознание. Бортовой компьютер среагирует на подобную ситуацию и благополучно снизит высоту полета, но к тому времени, когда вы достигнете высоты, на которой можно дышать в маске, вы очнетесь с нарушением деятельности мозга.