Джинн Райан - Харизма

Я судорожно вдыхаю и смотрю на маму. Она сжимает губы так, что они побелели. Наверное, она удивляется, почему я потратила на этот проект несчётные часы вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь полезным – например, помогать ей ухаживать за моим братом, Сэмми.

Я глотаю воздух.

– Надеюсь, вам представится случай прочитать мой доклад.

Он удивленно моргает, будто не расслышал моих слов.

– Но мы бы хотели, чтобы вы сами нам рассказали.

Ага, я бы тоже хотела. Но все, на что я способна – безмолвно кивнуть.

Он говорит:

– Ладно, хорошо. Если вы так считаете.

Это звучит до отвращения угрожающе, но я не могу найти слов, чтобы убедить его в том, как важна моя тема, как генная терапия даровала зрение слепым и жизнь умирающим. Однажды удастся исправить мутации, вызывающие муковисцидоз. Это из-за него Сэмми каждый день чувствует себя так, будто задыхается. Каждый чертов день.

Вот что я должна была бы сказать. Но проще расщепить атом, чем заставить мои губы выговорить еще одно связное предложение.

Доктор Лин переходит к проекту Джека. Я стараюсь не напрягать колени. Не убегай, не прячься, не падай духом. Предел моего успеха скатился до этой постыдно банальной мантры.

Стараясь не встречаться взглядом с мамой и Сэмми, я сосредотачиваюсь на докладе Джека, который он представляет в своем типичном стиле – уверенно и спокойно. Обычно я то и дело ловлю его взгляд – который он тут же отводит, заметив, что я смотрю на него. Днем, когда мы редактируем тексты для «Всякой мороси», он всегда пытается завязать разговор, а я из-за этого чувствую себя так же непредсказуемо, как сейчас. Он сдастся – это просто вопрос времени. Как приходилось сдаться и другим парням, неважно, сколько комплиментов они изобретали, обычно следуя одному и тому же шаблону, сравнивая мои длинные светлые волосы с гривой единорога или прической скандинавской принцессы. Нет уж, я закончу предпоследний класс так же, как начала, в большей неприкосновенности, чем любая из этих принцесс, запертых в башне.

Наконец, судьи отпускают нас. Опустив голову, я иду к маме и Сэмми, который кашляет в платок, стараясь делать это потише. Моему брату десять, но он, как и большинство детей с муковисцидозом, выглядит моложе своих лет, из-за того, что его телу постоянно не хватает питательных веществ.

Слишком громким голосом – таким она обычно расхваливает дома покупателям – мама говорит:

– Больше ни у кого нет такого проработанного исследования, как у тебя. Вряд ли многие подростки знают, как секвенировать ДНК.

Я опускаю голову. Вряд ли многие подростки, знающие, как секвенировать ДНК, не могут связать двух слов, когда это так важно!

Мы стоим там, скрестив руки, переминаясь с ноги на ногу. Каждые двадцать секунд я смотрю на часы. Ожидание – всегда сложно; сегодняшних событий достаточно, чтобы у меня голова пошла кругом. Бесконечно тянутся минуты, и вот наконец финалистов вызывают на сцену. Я стою рядом с мамой и Сэмми, который снова кашляет. Доктор Лин объявляет, что проект Джека, посвященный восстановлению популяции лосося, получает первое место – и шанс побороться за еще более крупный приз в национальном состязании, которое пройдет этим летом. Каким-то чудом я удостаиваюсь почетного упоминания – но денежного приза не получаю.

Мама закрывает рот руками. Но через мгновение она уже снова выглядит невозмутимо и ободряюще хлопает меня по плечу. Сэмми начинает кашлять еще сильнее, его лицо краснеет, и он с усилием хватает воздух. Мы с мамой к этому привыкли, а люди вокруг – нет, и они разглядывают нас и показывают на нас пальцами.

Мама хлопает Сэмми по спине. Я лихорадочно роюсь в ее сумочке в поисках платков. Мы втроем пробираемся к выходу, и нас провожают сочувственные взгляды. Какая-то женщина предлагает нам позвонить врачу, но мы уверяем ее, что в этом нет необходимости. На этот раз.

Снаружи, когда Сэмми наконец удается восстановить дыхание, он говорит:

– Простите за это представление.

Я стукаю по его кроссовку носком своего ботинка.

– Не извиняйся за это. К тому же, мое представление было круче твоего, приятель. У меня были декорации и сцена.

С этим он не спорит.

По дороге домой я пишу сообщение своей лучшей подруге, Эви, рассказывая ей об основных моментах своего фиаско, хотя знаю, что она не ответит, пока не закончится конкурс дебатов, в котором она участвует. Следующее сообщение я отправляю доктору Стернфилд, моей наставнице из «Nova Genetics». По крайней мере, работа, которую я сделала под ее руководством, зачтется мне при поступлении в колледж.