Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

– Ладно, я, пожалуй, пойду, – поднялся Мюррей.

– Столько дел, так ведь, старина? – Сержант опять хлопнул его по плечу. – А ты почему заинтересовался этими самоубийствами-то?

В этот момент Маккензи должен был показать ему анонимную открытку, которую получила Анна Джонсон. Должен был официально передать расследование департаменту и вернуться к своей работе за стойкой в участке.

Мюррей посмотрел на список дел на доске, на груды папок на столах детективов. Окажется ли это расследование у Джеймса в приоритете? Расследование без четких улик, переданное ему копом на пенсии?

– Да так, просто, – не раздумывая ответил Маккензи. – Праздное любопытство. Я увидел их имена в отчете и вспомнил, что покупал у них машину пару лет назад.

– Ясно. Ладно. – Джеймс покосился на свой компьютер.

– Ну что ж, не буду тебя задерживать. Счастливого Рождества, – попрощался Маккензи. Анна Джонсон была уязвима, даже слишком. Прошло чуть больше года, а она потеряла обоих родителей и родила ребенка. Она чувствовала себя испуганной и растерянной. Так что если уж расследовать это дело, то заниматься им нужно тщательно, а не просмотреть и снова закрыть. – Был рад повидать тебя, дружище. Спасибо за службу!

Джеймс уселся за компьютер еще до того, как Мюррей вышел из кабинета. И, конечно, уже позабыл о деле Джонсонов.

Нет, Маккензи сам займется расследованием смерти Кэролайн Джонсон, не поднимая шумихи, и только если у него появятся какие-то конкретные доказательства, только тогда он обратится к детективу сержанту Кеннеди.

А до тех пор придется справляться самому.

Анна

– Мне просто кажется, что это уж слишком, вот и все.

– А мне нет, – отвечаю я.

Мы стоим на пороге, Элла в автолюльке между нами. Марк смотрит на часы, хотя он только что проверял, который час.

– Тебе не обязательно идти туда со мной. Можешь высадить меня у полицейского участка и отправляться на работу.

– Не глупи. Конечно, я пойду.

– Не глупи? Я не стала бы говорить, что мертвый кролик…

– Я не имел в виду кролика! Господи, Анна! Я имел в виду «не глупи, я не брошу тебя в полицейском участке одну». – Марк громко вздыхает и заглядывает мне в глаза. – Я на твоей стороне, ты же знаешь.

– Я знаю. Прости.

– Доброе утро! – доносится до нас с соседнего крыльца.

Роберт Дрейк подходит и опускает ладони на забор, разделяющий наши участки.

– Что это вы ни свет ни заря? – Марк легко переключается в режим «приветливого соседа» и спускается с крыльца поздороваться с Робертом.

– Первый выходной за шесть лет – я намерен использовать его на полную катушку.

– Оно и понятно. Шесть лет, надо же!

Я смотрю, как они пожимают руки друг другу.

– На Рождество все в силе? Пропустим по стаканчику?

– А как же!

Я не разделяю энтузиазма Марка по этому поводу. Каждый год Роберт устраивает у себя дома рождественскую вечеринку. В прошлом году он ее отменил из уважения к моим родителям, но пару недель назад я нашла открытку с приглашением на коврике под почтовой щелью. Вероятно, Роберт счел, что мой траур закончен.

– Что нам принести?

– Главное, сами приходите. Разве что захотите выпить чего-то безалкогольного – я газировку покупать особо не планирую. Ха!

Папа и Билли иногда играли с Робертом в гольф, но мама никогда к ним не присоединялась. Она считала Дрейка снобом . Глядя на него сейчас – дорогущая рубашка, самодовольная поза, – я думаю, что мама была права. Роберт Дрейк отличался нахальством человека, столь преуспевшего в профессиональной деятельности, что его самолюбование распространялось не только на профессиональные, но и на личные отношения.

«А не пошел бы ты, Роберт?»

Голос в моей голове звучит так громко, что на мгновение мне кажется, будто я произнесла это вслух. Я представляю себе лица Марка и Роберта и едва сдерживаю смех. Может быть, я схожу с ума, как сходила с ума мама после смерти папы? Как она смеялась над тем, что совершенно не смешно, и плакала над тем, что совсем не казалось грустным?

Мой мир перевернулся вверх дном, а веселые поздравления с Рождеством этого нашего соседа и его шутки насчет газировки кажутся не просто неуместными после событий последних суток, но и дурацкими.

Мне хочется сказать ему: «Моя мать была убита. А теперь кто-то угрожает мне».

Конечно же, я ничего не говорю. Но мне приходит в голову, что Роберт, обожающий выйти на крыльцо поболтать с соседями, мог заметить что-то важное. Я подхожу к забору.