Агата Горай - Память без срока давности

Мне никогда не позабыть день приведения собственного приговора в исполнение, но спустя месяцы и годы я не буду сгорать на костре ежесекундно. Мой мозг будет транслировать скупую долю воспоминаний, которые неспособны убивать и причинять боль. Эхо и отголоски ничто по сравнению с воспоминаниями, которые я проживала ежедневно, как впервые, целых двадцать пять лет. Гореть живьем страшно, и кажется, что в те минуты, как огонь пожирает твою плоть, душа от боли умирает по несколько раз в секунду, из глотки неконтролируемо вырывается стон, заставить себя замолчать выше собственных сил, но если бы я могла повернуть время вспять, я бы поступила так же. Уничтожить свое физическое тело не такая уж и высокая плата за освобождение души, но нормальным, полноценным во всех отношениях людям этого никогда не понять. За двадцать пять прожитых лет в моей голове скопилось слишком много неподъемных, тяжелых и болезненных воспоминаний. Я обычный человек, которому не под силу изо дня в день таскать с собой подобный груз. Я устала всех ненавидеть. Я устала от неспособности любить и прощать. Я устала от боли восьмидесятых, девяностых, нулевых… Я устала от мощи и силы негативных воспоминаний, уничтожавших все хорошее, что все же случалось. Я всегда хотела одного – иметь выбор, как все: успешно отказываться от плохого, делая выбор в пользу пусть совсем незначительного – хорошего.

Впервые в жизни я счастлива: я способна забыть, приукрасить, сгладить. Пусть в глазах всего мира до конца дней останусь умалишенным чудовищем, но в своих собственных – я впервые обычный человек. Пусть все склеротики мира жалуются на неспособность вспомнить, я, всякий раз позабыв о том, принимала ли сегодня лекарство или где оставила свою вставную челюсть, буду благодарить за это весь мир. Кому, как не мне, хорошо известно – если тебе вздумала изменить память, значит, это кому-то нужно и, скорее всего, это нужно самому тебе.

Прохлаждаюсь на больничной койке уже почти месяц, и все это время я заперта в собственной черепной коробке, как в подвале, и только тем и занимаюсь, что сортирую воспоминания, будто сгнившие овощи. То, что мои мозги, наконец, заработали иначе, я не поняла только потому, что было чем заняться и без этого. Но теперь!..

Мир разделен на «до» и «после». «ДО», то есть двадцать пять лет своей гребаной жизни, я продолжаю помнить в идеале, эти воспоминания забальзамированы навсегда. А вот «после» – это то, о чем я мечтала всю свою жизнь: не помнить, какого цвета кофточки были на всех общавшихся со мной людях; позабыть о том, в какой именно день у меня ужасно болела голова и как долго зудело тело; охотно стереть из памяти болевые ощущения недельной давности. Видимо, в незначительном промежутке между этими двумя периодами произошел сбой посерьезнее, если верить господину следователю.

Снова вынуждена нырнуть в вязкую и неприятную зловонную субстанцию воспоминаний месячной давности. Я должна поставить перевернутый импозантным мужчиной мир с ног на голову на место. Неужели именно сейчас, когда я могу насладиться отсутствием деталей, мне придется пожалеть об этом?

Мозги, пожалуйста, не подведите! Не сейчас.

Двадцать девятое мая. Трачу день на разработку плана, взвешивая «за» и «против». Хотя «против» не было. Мне надоело это жалкое подобие жизни, а не прихватить с собой на тот свет пару-тройку дерьмовеньких душонок причин не нашлось.

Отыскать все нужные контакты в Сети проще простого. Рассылаю красочные приглашения на встречу выпускников в загородном кафе «Лагуна». Заведение полуподвальное, то, что нужно для моего замысла. Синоптики обещают дождливую погоду еще на неделю, соответственно, на террасу нас никто не усадит. А из помещения без окон и с одной только входной дверью, которую я найду способ запечатать, вряд ли кому удастся бежать.

Тридцатое мая. День снова проходит в гостиничном номере. Свои двадцать пять отмечаю бутылкой безалкогольного клубничного шампанского, пиццей, которая больше напоминает резину и по вкусу и по цвету, и огромным тортом с шоколадной глазурью. Должно же хоть что-то порадовать меня в этой жизни, прежде чем я…

Буля выгуливаю прямо в пижаме, желания что-то из себя изображать нет, а о том, что обо мне подумают другие три постояльца, персонал и десяток случайных прохожих, мне дела нет.

Звонила мама, но я привычно не сняла трубку и нашла ее поздравительную открытку в корзине спама. Счастья, здоровья, любви, удачи и бла-бла-бла… Удаляю.