Агата Горай - Память без срока давности

Неожиданное заявление, если учесть, что с первой встречи с этим «тюремным хранителем» я была уверена, что он ненавидит весь род людской.

Я и не заметила, как забрела на тюремно-музейную территорию, а как оказалась на прогулочном дворе для заключенных, в стенной нише а-ля беседка, вообще не понимаю. Но так уж вышло, и теперь на меня с любопытством смотрит пара практически бесцветных и неестественно маленьких глаз.

Первый порыв – бежать, но что-то в голосе старика заставляет притормозить. Идти мне все равно некуда, а здесь, по словам экскурсовода, потока людей не намечается. Быть может, на подсознательном уровне я и пришла сюда потому, что нуждалась в уединении. В будни вход давно бесплатный, тем более в дождь, тем более мне не нужна экскурсия – мне нужен покой. Это место хранит в себе много темноты и боли, и оно лучше всего подходит мне по духу, который за весьма короткий срок стал черным и обозленным.

– Думала, вы не любите людей, – возвращаю зад на место, но голову поднять не решаюсь.

– Хах, с чего вдруг мне их не любить? – старик садится рядом и начинает курить.

– Не знаю, но мне кажется, долгие годы в подобном месте не могут пройти бесследно. Почему вы здесь оказались? – сама не знаю, какого черта мой язык сплетал такие предложения и вопросы, но он это делал быстрее, чем мозг успевал их обработать.

Вожу кончиком кроссовка по мокрой каше из грязи тюремного двора. Слышу, как жадно мой собеседник втягивает в себя дым. Хорошо, что он сел справа от меня, и уцелевшим глазом я могу контролировать каждое его движение. Не то чтобы я боялась умереть от его рук, но что-то пугающее в этом старике присутствовало.

– Порубил жену с любовником на кусочки.

Меня передергивает. Дедуля сообщает о подобном спокойно и равнодушно, а затем с наслаждением выпускает дым. Сдержаться от желания взглянуть в глаза того, кто легко и просто сообщает постороннему человеку об ужасном факте собственной биографии, просто не реально. Поворачиваю голову в его сторону: на лице старика умиротворение и покой, в глазах пустота.

У меня непроизвольно отвисает челюсть и округляются глаза, но если рта под повязкой не видно, скорее всего, мои полтора глаза, выскочившие из орбит, старик заприметил, хотя даже не взглянул на меня.

– Удивил? – насмешка. – Можешь не отвечать. Знаю, что удивил.

Он так уверен в произведенном на меня эффекте, что ясно – моя реакция для него не нова, и он вряд ли смотрел в мои глаза, просто знал, что я шокирована.

Старик снова затягивается и, опрокинув голову назад, прикрывает глаза.

Дальше происходит следующее – встретились два одиночества.

– Хочешь, удивлю еще сильнее? – Снова на лицо старика скользнула ухмылка. – Я ничуть не жалею о содеянном. Двадцать пять лет, которые я провел в этих стенах под замком, не самое худшее, что могло бы случиться со мной в этом мире. Крыша над головой, кормежка, никаких забот о завтрашнем дне, расписание на который за тебя предусмотрело государство.

Старик посмеивается вперемешку с кашлем, но не выпускает из рук сигарету.

– Все стоило того, чтобы наказать эту дрянь за предательство. Знаешь, деточка… – пугающие глаза смотрят прямо мне в лицо, и я рефлекторно опускаю голову вниз. – Да ладно тебе, я не кусаюсь. Но если не хочешь, можешь не смотреть на меня, просто запомни: предательство – самое страшное, что может произойти с человеком. Можно простить в этом мире и этому миру многое, только не предательство. Люди способны открыть свою душу себе подобным в очень редких случаях, я имею в виду так, чтоб без остатка. Нам сложно довериться, показать свою истинную наружность, нам всегда кажется, что мы останемся непонятыми, а еще хуже – смешными. И когда случается так, что человек, которому в какой-то момент жизни ты доверил всего себя, насрал тебе в нутро и не поленился растереть…

Может, мне показалось, но когда я решилась снова поднять голову, я заметила в глазах старика стоявшие слезы, ни одна из которых так и не сорвалась.

– Мои родители эмигрировали в Америку много лет назад, а я, ради НЕЕ и НАШЕГО совместного будущего, остался здесь. Мы были полностью счастливы в нашей говенной стране, довольствуясь тем, что имели: коммуналку и надежды на светлое будущее. Но ведь дело было не в этом. Мы просто любили. Хах… смешно. Судьба-матушка поиграла с нами на славу, но я на нее не в обиде. Нет никакой судьбы, мы сами делаем свой выбор. И ОНА его сделала. Да и я…