Влада Ольховская - Синдром Джека-потрошителя

– Ты хоть понимаешь, как это все звучит со стороны?

– Давай я тебе лучше расскажу.

Анна любила погружаться в прошлое. Любила, конечно же, не из-за столкновения с чьей-то смертью, а за само чувство перехода в другую эпоху. Она на несколько секунд прикрыла глаза, представляя, как это было.

Серые улицы Лондона, неровные и узкие в этом квартале. Граница утра и ночи, когда невозможно различить, где заканчивается одно и начинается другое. Ночная дымка, предутренний туман. Воздух влажный и тяжелый от вечного дыма. Пахнет сточными водами, загаженными подворотнями и горящим где-то мусором. Света очень мало – небо пока его не дает, а люди его экономят.

По этим улицам идет женщина лет сорока, проститутка, которая по сравнению со своими коллегами из двадцать первого века напоминает обычную бродягу. Она одета почти скромно, но эта одежда настолько старая и грязная, что к ней не хочется даже прикасаться. Она старается идти быстро, но она устала – а может, и не совсем трезва. Она торопится вернуться домой, забиться в своей угол, чтобы эта бесконечно длинная ночь закончилась.

Но ей не дают, не пропускают. Из лондонского смога выныривают фигуры: одна, другая, третья… Мужчины. Они не идут ей навстречу, они становятся у нее на пути. Женщина замирает перед ними, как кролик перед голодными волками, она испуганно смотрит на них. Она знает их – или знает, кто они такие, кем могут быть. Она готовится крикнуть, понимая, что ей все равно никто не поможет…

– Эмма Смит была проституткой, она умерла в год охоты Джека – но за несколько месяцев до того, как он начал, в первых числах апреля. Она возвращалась домой, когда на нее напала группа мужчин. Они набросились на нее, отняли все деньги, избили и изнасиловали, но изнасиловали не так, как обычно предполагают при этом слове. Они брезговали ею, Эмма для них не была даже женщиной, и изнасилование шло, как указали позже врачи, «тупым предметом». Думаю, палкой, первым, что попалось им под руку. Она пережила нападение, кое-как доползла до ночлежки и рассказала о том, что с ней случилось. Ее доставили в госпиталь, но было уже поздно: от рваных ран, оставленных изнасилованием, начался перитонит, и на следующий день она умерла. Как видишь, Эмма Смит успела сообщить, кто ее убил, и это был не Джек-потрошитель.

– Но ты сказала, что она все равно помешала ему. Чем же?

– Тем, что привлекла к себе внимание. Смерть Эммы Смит была настолько жестокой и бесчеловечной, что даже жители Лондона, косившиеся на таких людей с презрением, начали говорить о ней. Полиция провела расследование, постоянно подчеркивая, что для стражей закона все равны. Им нужно было это подчеркивать: толпа гудела о том, что смерть леди ночи никого не волнует. А толпа – она, знаешь, похожа на большого пса. Он миролюбив, пока спит. Но когда он проснулся и начал скалить клыки, нужно срочно что-то делать. К тому моменту в бедных районах сложились свои порядки: были психи, которые вымещали свою злобу на проститутках, были банды, которые вымогали у женщин деньги за покровительство. Кстати, одна из таких банд, судя по всему, и расправилась с Эммой Смит, все на это указывало. Но способ убийства, то, что исполнителей не нашли, – это было намного важнее самой Эммы Смит. Полиция получила щелчок по носу и была начеку.

Теперь он должен был догадаться, он был слишком умен, чтобы не соотнести одно с другим. Анна была бы разочарована, если бы он не справился, но Леон ее не подвел.

– Полиция была насторожена, к нападениям на проституток стали относиться иначе, и когда появилась первая жертва Джека, ее не упустили?

– И это тоже, – кивнула Анна. – Хотя первое из пяти канонических убийств Джека само по себе было достаточно приметным, но полиция, уже обожженная масштабным делом Эммы Смит, была начеку. Одно сложилось с другим. Поэтому при изучении дела Джека-потрошителя Эмму часто вспоминают, хотя формально для этого нет причин, он ее не убивал.

– Как знать – может, он был среди тех, кто напал на нее?

– Не был. Такие, как он, – одиночки, они не только звери, они еще и экспериментаторы. Их ведет вперед не только жажда крови, им хочется чего-то особенного, и это сказывалось на всех его преступлениях. Наш зверь такой же, и вот тут, думаю, он тоже постарался.

Леон отвлекся на ее рассказ, задумался о чем-то, он совершенно забыл, ради чего они встретились. Поэтому Анна застала его врасплох, когда протянула ему стопку листов бумаги.

А она, даже связанная с прошлым, ни на секунду не забывала о настоящем. Она просматривала принесенные Леоном дела, зная, что там может и не быть ни одного, подходящего им.