Дин Кунц - Исступление. Скорость

– Нет. Она может жить, и ты сможешь начать новую жизнь… когда узнаешь.

– И что ты знаешь такого, чего не знаю я?

– Барбара живет в Диккенсе.

Билли услышал свой шумный вдох, на его лице отразилось изумление и признание правоты Валиса.

– Будучи в твоем доме, я просмотрел записные книжки, которые ты заполнял обрывками фраз, произнесенными ею в коме.

– Правда?

– Некоторые словосочетания показались мне знакомыми. На полке в твоей гостиной стоит полное собрание сочинений Диккенса… Оно принадлежало ей?

– Да.

– Она обожала Диккенса.

– Прочитала все романы, по нескольку раз.

– Но не ты.

– Два или три. Диккенс никогда меня не впечатлял.

– Подозреваю, он был слишком полон жизни. Слишком наполнен верой в нее и ее буйством.

– Возможно.

– Она так хорошо знает эти истории, что живет в них в своих снах. Последовательность обрывков фраз, которые она произносит в коме, соотносится с определенными главами.

– Миссис Джо. – Билли вспомнил свое последнее посещение Барбары. – Этот роман я читал. Жена Джо Гаргери, сестра Пипа, властная мегера. Пип зовет ее «миссис Джо».

– «Большие надежды», – подтвердил Валис. – Барбара живет во всех книгах, но чаще в легких приключениях, реже в ужасах «Истории двух городов».

– Я не понимал…

– «Рождественская песнь» снится ей гораздо чаще кошмара Французской революции, – заверил его Валис.

– Я этого не понимал, а ты понял.

– В любом случае она не знает ни страха, ни боли, потому что каждое приключение – хорошо известная дорога, то есть радость и утешение.

Билли прошел к еще одной бронзовой статуэтке, мимо нее.

– Ей не нужно ничего такого, что ты можешь ей дать, – добавил Валис, – и больше того, что у нее уже есть. Она живет в Диккенсе и не знает страха.

Догадавшись, что может заставить художника выйти из спальни, Билли положил револьвер на алтарный столик слева от двери в спальню. Сам же отошел к середине гостиной и сел в кресло.

Вошедший Валис выглядел куда более красивым, чем на карандашном портрете на своем сайте в Интернете.

Улыбаясь, он взял револьвер с алтарного столика и осмотрел его.

Рядом с креслом, в которое сел Билли, на маленьком столике стояла еще одна японская бронзовая статуэтка эпохи Мейдзи: толстая улыбающаяся собака вела на поводке черепаху.

Валис приближался с оружием в руках. Как и Айви Элгин, двигался он с грацией танцора, словно гравитация на него не действовала и ему не было необходимости касаться подошвами пола.

Его густые, черные, как сажа, волосы чуть серебрились на висках. Улыбка располагала к себе. Серые глаза сверкали, ясные и честные.

Его отличала внешность кинозвезды. Королевская уверенность в себе. Спокойствие монаха.

Встав перед креслом, он нацелил револьвер в лицо Билли:

– Это тот самый револьвер.

– Да, – ответил Билли.

– Из него ты застрелил отца.

– Да.

– И что ты при этом чувствовал?

Билли ответил, глядя в черное отверстие ствола:

– Ужас.

– И свою мать, Билли?

– Да.

– Ты считал, что поступаешь правильно, убивая ее?

– В тот момент – да.

– А потом?

– Уверенности у меня нет.

– Неправильное правильно. Правильное неправильно. Вопрос перспективы, Билли.

Билли промолчал.

«Для того чтобы стать не таким, как ты есть, ты должен пройти путь, которым не пошел бы никогда».

Вглядываясь в Билли поверх револьвера, Валис спросил:

– Кого ты ненавидишь, Билли?

– Думаю, никого.

– Это хорошо. Это правильно. Любовь и ненависть истощают мозг, туманят сознание.

– Мне очень нравятся эти бронзовые статуэтки.

– Они удивительные. Ты можешь наслаждаться их формой, качеством поверхности, невероятным мастерством художника, и при этом тебе совершенно наплевать на философию, которая за ними стоит.

– Особенно рыбы.

– Почему особенно рыбы?

– Иллюзия движения. Ощущение скорости. Они кажутся такими свободными.

– Ты ведешь медленную жизнь, Билли. Может, ты готов к движению? Может, ты готов к скорости?

– Не знаю.

– Подозреваю, знаешь.

– Я готов к чему-то.

– Ты пришел сюда с намерением совершить насилие.

Билли поднял руки с подлокотников кресла, посмотрел на латексные перчатки. Стянул их.

– Все это кажется тебе странным, Билли?

– Абсолютно.

– Можешь ты представить себе, что произойдет теперь?

– Смутно.

– Тебя это волнует, Билли?

– Не так, как, казалось, будет волновать.

Валис нажал на спусковой крючок. Пуля вонзилась в кресло в двух дюймах от плеча Билли.