Дин Кунц - Исступление. Скорость

Билли полагал, что щитки эти несли не только декоративную функцию. Он нисколько не сомневался, что выбить такой щиток и покинуть гостиную через окно крайне трудно, а скорее просто невозможно.

При проектировании и установке они наверняка проходили как средства «обеспечения безопасности».

Панели перегородки продолжали подниматься, открывая все новые и новые стенды, когда в динамиках системы громкой связи вновь раздался голос Валиса:

– Ты можешь увидеть мою коллекцию, которую видели лишь считаные люди. Более того, тебе, возможно, будет дан шанс остаться после просмотра в живых. Наслаждайся.

В выставочных стендах, выстланных черным шелком, стояли прозрачные стеклянные банки двух размеров.

Основанием каждая банка устанавливалась в специальную выемку в полу. Черная скоба фиксировала крышку банки относительно верхней полки.

Когда дом на колесах находился в пути, эти банки не могли сдвинуться с места. Они даже не дребезжали.

Каждая банка подсвечивалась снизу, так что их содержимое четко выделялось на черном фоне обивки стенда. По мере того как свет в гостиной тускнел, чтобы экспонаты коллекции предстали в лучшем виде, Билли подумал об аквариумах.

Но рыбки в банках не плавали: в них, в формальдегиде, хранились воспоминания об убийствах, в маленьких – руки жертв, в больших – лица.

Каждое лицо напоминало бледного богомола, отправленного в вечное плавание, черты одного практически не отличались от другого.

Руки, наоборот, разнились, говорили о жертве больше, чем лица, не вызывали такого отвращения, просто казались нереальными, инородными.

– Разве они не прекрасны? – Голос Валиса звучал совсем как у ХАЛ-9000 в фильме «2001 год: космическая одиссея».

– Они грустные, – ответил Билли.

– Странное ты выбрал слово. Меня они веселят.

– Меня они наполняют отчаянием.

Билли не отвернулся от коллекции в страхе или отвращении. Он предположил, что скрытые камеры нацелены на него. Потому что его реакция, по каким-то ведомым только Валису соображениям, была тому крайне важна.

А кроме того, при всей отвратительности экспонатов коллекция завораживала.

По крайней мере, коллекционеру хватило вкуса, чтобы не включать в нее груди и половые органы.

Билли подозревал, что Валис не убивал ради получения сексуального удовлетворения, не насиловал свои жертвы, потому что тем самым у него возникало бы с ними что-то общее. Он видел себя существом, стоящим вне человечества, над ним.

Не включал он в свою коллекцию и ничего безвкусного, гротескного. Ни глаз, ни внутренних органов.

Лица и руки, лица и руки.

Глядя на подсвеченные банки, Билли думал о мимах, одетых во все черное, с белыми напудренными лицами, в белых перчатках.

Да, коллекционер был извращенцем, но при этом оставался эстетом.

– Чувство равновесия, – Билли начал делиться впечатлениями, – гармония линии, чувственность формы. А самое важное, ограничения жесткие, но понятные.

Валис молчал.

Ирония ситуации: столкнувшись лицом к лицу со смертью и не позволяя страху взять верх, Билли уже ни в коей степени не уходил от жизни, наоборот, широко раскрыл ей объятия.

– Я прочитал твою книгу коротких рассказов, – наконец заговорил Валис.

– Критикуя твою работу, я не напрашивался на критику моей.

Валис рассмеялся, похоже, от неожиданности.

– Между прочим, я нашел твою прозу зачаровывающей и очень сильной.

Билли молчал.

– Это истории человека, который ищет, – продолжил Валис. – Ты знаешь правду жизни, но кружишь вокруг этого плода снова и снова, не желая взять его в руки, попробовать на вкус.

Отвернувшись от коллекции, Билли подошел к ближайшей бронзовой статуэтке эпохи Мейдзи, двум рыбкам, вроде бы простенькой, но отлитой с мельчайшими подробностями, с поверхностью, обработанной под цвет ржавеющей стали.

– Власть, – изрек Билли. – Власть – часть правды жизни.

Валис ждал за закрытой дверью.

– И пустота, – продолжил Билли. – Пропасть. Бездна.

Он перешел к другой статуэтке: ученый и олень, сидящие бок о бок, бородатый ученый улыбался, его одежды сияли золотом.

– Выбор – хаос или контроль, – развивал свою мысль Билли. – Имея власть, мы можем творить. Имея власть и с благими намерениями, мы создаем искусство. Искусство – единственный ответ хаосу и пустоте.

Валис заговорил после паузы:

– Только одно связывает тебя с прошлым. Я могу тебя от этого освободить.

– Еще одним убийством? – спросил Билли.