Дин Кунц - Исступление. Скорость

– Кого ты застрелил, сынок? Его или ее?

– Я за-застрелил его. Я застрелил ее. Он так избил ее разводным ключом, мне пришлось за-застрелить их обоих.

Уже слышны другие сирены, и лейтенант Палмер уводит Билли из кухни в гостиную. Приказывает мальчику сесть на диван.

Уже не спрашивает: «Что здесь случилось, сынок?» Теперь вопрос другой: «Что ты сделал, мальчик? Что ты сделал?»

Слишком долго Билли Уайлс не улавливает разницу.

Вот так начались шестьдесят часов ада.

В четырнадцать лет он еще не мог предстать перед судом, как взрослый. Поскольку ему не грозили ни смертная казнь, ни пожизненное заключение, копы, конечно же, не должны были допрашивать его, как взрослого.

Но Джон Палмер видит своей целью расколоть Билли, вырвать из него признание, что он сам избил мать разводным ключом, застрелил отца, когда отец пытался защитить ее, а потом добил и мать, пулей.

Поскольку наказания для несовершеннолетних преступников не столь строги, как для взрослых, их права охраняются не так, как должно. К примеру, если задержанный не знает, что он имеет право требовать адвоката, ему могут об этом и не сказать или сказать не сразу.

Если у задержанного нет средств, а потому адвоката ему назначает суд, всегда есть шанс, что попадется неумеха или любитель выпить, который не успел опохмелиться.

Не каждый адвокат так же благороден, как герои телевизионных сериалов, в реальной жизни чаще происходит с точностью до наоборот.

У опытного полицейского вроде Джона Палмера, при поддержке некоторых вышестоящих офицеров обуреваемого безмерным честолюбием и готового рискнуть карьерой, есть не один способ достаточно долго не подпускать к подозреваемому адвоката и безостановочно допрашивать его сразу после задержания.

Один из наиболее эффективных способов состоял в превращении Билли в «пассажира». Назначенный судом адвокат прибывает в следственный изолятор Напы, чтобы узнать, что из-за нехватки мест в камерах или по какой-то другой надуманной причине его подзащитного отправили в Калистогу. По приезде туда слышит о досадной ошибке: подзащитного в действительности увезли в Сент-Элен. В Сент-Элене адвоката посылают обратно в Напу.

Более того, при транспортировке подозреваемого автомобиль иногда ломается. И час пути может превратиться в три или четыре, в зависимости от сложности ремонта.

Двое с половиной суток превращаются для Билли в непрерывную череду обшарпанных кабинетов, комнат для допросов, камер. Он постоянно на грани нервного срыва, страх не отпускает ни на минуту, кормят его редко, но хуже всего переезды в патрульной машине.

Билли возят на заднем сиденье, отгороженном решеткой. Руки в наручниках, сами наручники прикреплены цепью к металлическому кольцу, вваренному в пол.

За рулем водитель, который никогда не говорит ни слова. А Джон Палмер, в нарушение всех инструкций, делит с Билли заднее сиденье.

Лейтенант – крупный мужчина, а подозреваемый – четырнадцатилетний подросток. В ограниченном пространстве заднего сиденья такая разница в габаритах сама по себе пугает Билли.

Более того, Палмер – эксперт по устрашению. Бесконечный разговор и вопросы время от времени сменяются зловещим молчанием. Многозначительными взглядами, тщательно подобранными словами, неожиданными переменами настроения он подавляет волю мальчика, пытаясь вырвать из него признание.

Прикосновения хуже всего.

Палмер иногда садится ближе, чем всегда. Случается, садится так близко, как юноша может захотеть сидеть с девушкой, его левое бедро прижимается к правому бедру Билли.

Он ерошит волосы Билли, демонстрируя фальшивую благожелательность. Кладет большую руку то на плечо Билли, то на колено, то выше по ноге.

– Убить их – не преступление, Билли. Если у тебя была веская причина. Если твой отец многие годы растлевал тебя, а твоя мать об этом знала, никто не будет тебя винить.

– Мой отец никогда так не прикасался ко мне. Почему вы постоянно говорите, что он это делал?

– Я не говорю, Билли. Я спрашиваю. Тебе нечего стыдиться насчет этого, если он лапал тебя с детских лет. Это превращает тебя в жертву, разве ты не понимаешь? И даже если тебе это нравилось…

– Мне бы это не понравилось.

– Даже если бы тебе это нравилось, у тебя нет причин стыдиться. – Рука лежит на плече. – Ты все равно жертва.

– Я не жертва. И не был ею. Не говорите так.

– Некоторые мужчины, они творят что-то ужасное с беззащитными мальчиками, и есть мальчики, которым это начинает нравиться. – Рука выше колена. – Но от этого вины у мальчика не прибавляется, Билли. Мальчик все равно остается невиновным.