Дин Кунц - Исступление. Скорость

Только в самом крайнем случае кто-либо мог обратиться к папе Тому за помощью, но никто не ожидал, что он откликнется на просьбу.

– Помоги мне, папа Том.

Кроме того, старик живет в Массачусетсе, на другой стороне континента относительно округа Напа.

Критичность ситуации выводит Билли из ступора, сострадание направляет его к матери.

Она, похоже, парализована, только мизинец на правой руке дергается, дергается, все остальное от шеи и ниже неподвижно.

Словно у плохо склеенного глиняного горшка, что-то не так с формой черепа, чертами лица.

Один открытый глаз, теперь ее единственный глаз, останавливается на Билли, и она говорит:

– Папа Том.

Она не узнает своего сына, своего единственного ребенка, и думает, что он – ее отчим из Массачусетса.

– Пожалуйста. – Голос переполнен болью.

Разбитое лицо и череп говорят о непоправимых повреждениях мозга, и с губ Билли срывается рыдание.

Взгляд ее единственного глаза смещается с лица Билли на револьвер в его руке.

– Пожалуйста, папа Том. Пожалуйста!

Ему только четырнадцать, он – обычный мальчик, совсем недавно был ребенком, а его ставят перед выбором, который он просто не может сделать.

– Пожалуйста.

Этот выбор, перед которым пасует любой взрослый, и он не может выбрать, никогда не сможет. Но ее боль. Ее страх. Ее душевная боль.

Едва ворочающимся языком она молит:

– Иисус, Иисус, где я? Кто ты? Кто здесь ползает? Кто это? Кто здесь? Кто пугает меня? Пугает меня?!

Иногда сердце принимает решения, на которые не способен разум, и хотя мы знаем, как сердце обманчиво, мы также знаем, что в редкие моменты крайнего напряжения и потери близких оно очищается от лжи страданием.

В грядущие годы Билли так и не сможет прийти к однозначному выводу, что он поступил правильно, доверив в тот момент выбор сердцу. Но он делает то, что велит сердце.

– Я тебя люблю, – говорит он матери и пристреливает ее.

Лейтенант Джон Палмер первым прибывает на место преступления.

И то, что вначале представляется смелым поступком ответственного полицейского, потом, во всяком случае Билли, кажется пикированием стервятника на падаль.

В ожидании полиции Билли не в силах покинуть кухню. Он не может оставить мать одну.

Он чувствует, что она ушла не полностью, ее душа еще здесь и черпает утешение в его присутствии. А возможно, он ничего такого не чувствует и только хочет, чтобы это было правдой.

И все равно он не может смотреть на нее, точнее, на такую, какой она стала. Он держится поблизости, но отводит глаза.

Когда входит лейтенант Палмер, когда Билли уже не одинок и ему нет необходимости быть сильным, стресс дает себя знать. Билли начинает бить такая дрожь, что мальчик едва не падает на колени.

Лейтенант Палмер спрашивает:

– Что здесь произошло, сынок?

С двумя этими смертями Билли становится круглой сиротой и уже остро чувствует свое одиночество, страх перед будущим.

И когда он слышит слово «сынок», оно уже не простое слово, а протянутая рука, предложенная надежда.

Билли идет к Джону Палмеру.

Поскольку лейтенант расчетлив, а может, потому, что он, в конце концов, человек, Палмер раскрывает ему объятия.

Дрожа, Билли идет в его объятия, и Джон Палмер прижимает мальчика к груди:

– Сынок? Что здесь случилось?

– Он ее избил. Я его застрелил. Он бил ее разводным ключом.

– Ты застрелил его?

– Он бил ее разводным ключом. Я застрелил его. Я застрелил ее.

Другой человек мог бы позволить столь юному свидетелю прийти в себя, дать улечься буре в его душе, но лейтенант прежде всего думает о том, как бы стать капитаном. Он честолюбив. И нетерпелив.

Двумя годами раньше семнадцатилетний подросток в округе Лос-Анджелес, далеко к югу от Напы, застрелил своих родителей. Он просил признать его невиновным, потому что, мол, убил, не выдержав многолетнего сексуального растления.

Тот судебный процесс, буквально за две недели до этой поворотной ночи в жизни Билли, завершился обвинительным приговором. Ученые мужи предсказывали, что юношу оправдают, но детектив, ведущий расследование, оказался дотошным, собрал массу улик и постоянно ловил обвиняемого на лжи.

В последние две недели этот детектив стал героем для прессы. Его все время показывали по тиви. И куда больше людей могли назвать его фамилию, не зная при этом фамилии мэра Лос-Анджелеса.

В признании Билли лейтенант Палмер видит возможность не отыскать правду, а добиться желанного повышения по службе.