Дин Кунц - Исступление. Скорость

– Мне нужно выпить бутылку пива, – продолжил Лэнни, – две бутылки. Мне нужно посидеть. Мне нужно подумать.

– Посмотри на меня.

Лэнни не встретился с ним взглядом. Не мог оторвать глаз от записки в руке Билли.

Он ее так и не развернул, но что-то вдруг развернулось в его желудке, пышно расцвело, поднялось к самому горлу. Тошнота, рожденная интуицией.

Не следовало задавать вопрос: «Что?» Правильным был другой вопрос: «Кто?»

И Билли его задал.

Лэнни облизал губы:

– Гизель Уинслоу.

– Я ее не знаю.

– Я тоже.

– Где?

– Преподавала английский в дальней части долины Напа.

– Блондинка?

– Да.

– И красавица, – предположил Билли.

– Когда-то была. Кто-то избил ее чуть ли не до смерти. Ее били долго, били умело, чтобы она протянула как можно дольше.

– Чуть ли не до смерти.

– Он задушил Гизель ее же колготками.

Ноги Билли стали ватными. Он привалился к «эксплореру». Не мог проронить ни слова.

– Сестра нашла ее два часа тому назад.

Глаза Лэнни по-прежнему не отрывались от сложенного листка в руке Билли.

– Юрисдикция управления шерифа на те места не распространяется, – пояснил Лэнни. – Этим убийством будет заниматься полиция Напы. Это уже что-то. Дает мне возможность для маневра.

К Билли вернулся дар речи, но голос стал таким хриплым, что удивил его самого.

– В записке говорилось, что он убьет школьную учительницу, если я не обращусь в полицию, но я поехал к тебе.

– Он сказал, что убьет ее, если ты не обратишься в полицию и они не займутся этим делом.

– Но я поехал к тебе, я пытался. Господи, я пытался обратиться в полицию.

Лэнни наконец-то встретился с ним взглядом:

– Ты приехал ко мне не на службу. Ты не обратился в полицию. Ты обратился к другу, который, так уж вышло, был полицейским.

– Но я поехал к тебе, – запротестовал Билли, отдавая себе отчет, что правота, конечно же, на стороне Лэнни.

Тошнота пыталась прорваться в горло, но он стиснул зубы, отчаянно пытаясь подавить рвотный рефлекс.

– Кто бы мог подумать, что это реально.

– Что?

– Первая записка. Это же была шутка. Глупая шутка. Нет такого копа, который, прочитав ее, почувствовал бы, что угроза настоящая.

«Тойота» въехала на автостоянку, припарковалась в семидесяти или восьмидесяти футах от «эксплорера».

В молчании они наблюдали, как из кабины выходит мужчина и направляется к двери в таверну. На таком расстоянии он не мог услышать их разговор. Однако они предпочли перестраховаться.

Когда открылась дверь, из таверны донеслась музыка. Алан Джексон пел о разбитом сердце.

– Она была замужем? – спросил Билли.

– Кто?

– Эта женщина. Учительница. Гизель Уинслоу.

– Думаю, что нет. Нет. Во всяком случае, о муже ничего не сообщалось. Дай мне взглянуть на записку.

Билли убрал руку с запиской за спину.

– Дети у нее были?

– Разве это имеет значение?

– Имеет.

Он вдруг осознал, что вторая рука сжалась в кулак. А ведь перед ним стоял друг. Ему пришлось приложить усилие, чтобы разжать пальцы.

– Для меня имеет, Лэнни.

– Дети? Не знаю. Вероятно, нет. Насколько я слышал, она жила одна.

Мимо по шоссе, один за другим, в шуме моторов проехали два грузовика.

Как только воцарилась тишина, Лэнни прямо объяснил, в чем проблема:

– Послушай, Билли, потенциально у меня могут быть неприятности.

– Потенциально? – Выбор слова показался ему забавным, но, разумеется, сейчас было не до смеха.

– Ни один человек в управлении не воспринял бы эту чертову записку серьезно. Но они скажут, что мне следовало именно так воспринять.

– Может, и мне следовало, – вздохнул Билли.

– Задним умом мы все крепки! – вскинулся Лэнни. – Чушь собачья. Не говори так. Мы должны защищаться вместе.

– Защищаться против кого?

– Без разницы. Послушай, Билли, формуляр десять у меня не идеальный.

– Что такое формуляр десять?

– Личное дело. В нем у меня пара отрицательных отзывов.

– Что ты сделал?

Когда Лэнни чувствовал обиду, он щурился.

– Черт побери, я не продажный коп.

– Я этого не говорил.

– Мне сорок шесть, я никогда не брал грязных денег и никогда не возьму.

– Хорошо. Я тебя понял.

– Я ничего такого не сделал.

Возможно, Лэнни только изображал обиду, потому что прищур сразу пропал. А может, перед его мысленным взором возникло что-то пугающее, вот глаза и раскрылись. Он пожевал нижнюю губу, словно это была гложущая мысль, которую хотелось раскусить, выплюнуть и больше к ней не возвращаться.