Дин Кунц - Исступление. Скорость

Скульптурное сооружение символизировало суетность современной жизни, где индивидуума сокрушали силы общества.

В день открытия курорта Валис собирался поджечь свою скульптуру и спалить ее дотла, символизируя свободу от безумного темпа жизни, которую представлял собой новый курорт.

Большинство жителей Виноградных Холмов и окрестных городков подсмеивались над скульптурой и, когда называли ее искусством , словно брали это слово в кавычки.

Билли, наоборот, скульптура нравилась, а вот в намерении сжечь ее смысла он не находил.

Тот же художник однажды привязал двадцать тысяч наполненных гелием красных шариков к мосту в Австралии, чтобы создалось впечатление, что шарики держат мост на весу. С помощью дистанционного управления все шарики взорвались одновременно.

В том проекте Билли не понимал ни самого «искусства», ни необходимости его взрывать.

Не будучи критиком, он, однако, чувствовал, что это скульптурное сооружение или низкое искусство, или высокое ремесленничество. А сжигать его… смысла нет, все равно что ожидать, когда какой-нибудь музей отправит в костер полотна Рембрандта.

Но в современном обществе его ужасало столь многое, что он и не думал переживать из-за такого пустяка. Впрочем, в ночь сожжения не собирался наблюдать за этим действом.

Он вошел в таверну.

Воздух наполняли запахи специй. Бен Вернон готовил соус чили.

За стойкой Джекки О’Хара проводил инвентаризацию спиртного.

– Билли, вчера вечером ты не видел специального выпуска по шестому каналу?

– Нет.

– Ты не считаешь, что сообщения о НЛО и похищениях людей инопланетянами требуют специальных выпусков новостей?

– Я занимался резьбой по дереву под музыку.

– Этот парень говорит, что его забрали на материнский корабль, находящийся на околоземной орбите.

– Что в этом нового? Об этом говорят постоянно.

– Он говорит, что группа инопланетян провела ему проктологическое обследование.

Билли толкнул дверцу, ведущую за стойку:

– Все они так говорят.

– Я знаю. Ты прав. Но я этого не понимаю. – Джекки нахмурился. – Представители высшей инопланетной цивилизации, в тысячи раз более разумные, чем мы, пролетают триллионы миль, пересекают межзвездное пространство, и все для того, чтобы заглянуть кому-то из нас в зад? Они что, извращенцы?

– В мой они никогда не заглянут, – заверил его Билли. – И я сомневаюсь, что они обследовали прямую кишку этого парня.

– Но ему можно верить. Он – писатель. Я хочу сказать, и до этой книги он опубликовал несколько других.

Билли достал из ящика фартук, завязал на талии.

– Публикация книги – не повод доверять человеку. Гитлер тоже публиковал книги.

– Правда? – спросил Джекки.

– Да.

– Тот Гитлер?

– Ну, я говорю не про Боба Гитлера.

– Ты смеешься надо мной.

– Посмотри в библиотеке.

– А что он писал? Детективы или что-то еще?

– Что-то еще.

– А этот парень писал научную фантастику.

– Ты меня удивил.

– Научную фантастику, – повторил Джекки. – К счастью, то будущее, о котором он писал, так и не реализовалось. – С рабочего столика он взял маленькую белую миску, недовольно фыркнул. – Мне что… уменьшить Стиву жалованье за перерасход продуктов?

В миске лежали от пятнадцати до двадцати черенков вишен, все завязанные узлом.

– Посетители находят его забавным.

– Потому что наполовину пьяны. В любом случае он прикидывается забавным парнем, но на самом деле он не такой.

– У каждого свое представление о том, что забавно, а что – нет.

– Я про другое. Он только прикидывается весельчаком, которому все легко и по барабану.

– Другим я его не видел, – заметил Билли.

– Спроси Селию Рейнольдс.

– Это кто?

– Живет рядом со Стивом.

– У соседей особые отношения, – напомнил Стив. – Нельзя верить всему, что они говорят.

– Селия говорит, что он буйствует у себя во дворе.

– Что значит… буйствует?

– Она говорит, сходит с ума. Рубит вещи.

– Какие вещи?

– Скажем, стул из столовой.

– Чьей?

– Своей. Рубил его, пока не превратил в щепки.

– Почему?

– Рубил и сыпал ругательствами. Вроде бы срывал злость.

– На стуле?

– Да. И он рубит топором арбузы.

– Может, он любит арбузы, – предположил Билли.

– Он их не ест. Рубит и рубит, пока не остается ничего, кроме отвратительного месива.

– И при этом ругается.

– Совершенно верно. Ругается, рычит, ревет, как зверь. Превращает арбузы в месиво. Пару раз набрасывался на кукол.