Уолтер Кенни - Скрытые пружины

Черепа нигде не видно, видимо, я скинула его на пол, пока отчаянно дёргалась, пытаясь встать, а под ногами валяется двухметровый бронзовый торшер на трёх львиных лапах. Наступив на него, я запинаюсь и чуть не падаю на Чейза, продолжающего с ужасом смотреть на меня.

– Бинт, – хрипло выговаривает он, показывая пальцем на мою шею.

Приложив руку к повязке, я ощущаю, что она пропиталась кровью. Пальцы стали влажными и липкими. Боль, что удивительно, почти перестала чувствоваться, только голова чуть кружится и немного подташнивает от приторного ржавого запаха.

– Вам в больницу надо! Немедленно! – встревоженно говорит Чейз с истеричными нотками в голосе и, полуобняв меня, выводит наружу, прочь из тайного склепа. – Только как мы доберёмся туда без машины? Вы же истечёте кровью. У вас наверняка перерезана артерия!

– Если бы у меня была перерезана артерия, я бы сейчас с тобой не разговаривала, – резонно замечаю я, шагая к выходу и прижимая к шее свежий бинт. Чейз, чья Библия – инструкция по безопасности, во время проведения работ носит с собой неистощимые запасы бинтов и пластырей. – Это царапина или небольшой порез. Но нам всё равно придётся звонить Маккормику. Мы не можем скрыть факт обнаружения ещё одного мертвеца, даже ради мистера Крюгера.

– Миссис Уайт, а вы уверены, – с запинкой спрашивает Чейз, подозрительно на меня косясь, – что там и правда был череп? Вы сильно поранились, испугались…

– Давай вернёмся и проверим, – спокойно предлагаю я, но Чейз уже набирает номер инспектора.

В ожидании приезда сотрудников полиции мы с моим ассистентом сидим на пороге парадного входа, наслаждаясь чистым прохладным воздухом, в котором чувствуется недавний дождь. Чейз навертел мне на шее повязку, такую огромную, что я даже голову опустить не могу. Кровотечение, кажется, остановилось, но он всё равно каждую минуту взглядывает на меня с тревогой и всё время повторяет: «Ещё немного, миссис Уайт, потерпите ещё немного. Сейчас они приедут». Чейз стал бы отличным сотрудником неотложной помощи. Его толстовка, которую он набросил мне на плечи, уютно согревает левый бок, к которому прилипла мокрая и холодная ткань блузки.

Про письмо из склепа я вспоминаю не сразу, а когда мысль о нём приходит мне в голову, то я досадливо морщусь. Его, несомненно, придётся отдать, но сначала я должна прочесть то, что там написано, ведь эта находка по праву принадлежит мне. Можно даже сказать, что я получила её в результате схватки с мертвецом.

Попросив Чейза подсветить мне, охая, привстаю и аккуратно достаю из рабочей сумки спрятанный там конверт. Мы с Чейзом молча переглядываемся и понимаем, что чувствуем сейчас одно и то же – исследовательский азарт и щекочущее возбуждение, охватывающие тебя целиком, когда в руки попадает предмет из прошлого, являющийся частичкой чьей-то истории, возвращающий к жизни тех, кого уже нет. Мы будто готовимся заглянуть в замочную скважину, чтобы увидеть за ней то, чего давно уже не существует.

Я протираю руки дезинфекционным раствором, а затем чистым бинтом. Конверт не запечатан. На нём нет никаких записей, он чист. Осторожными движениями я извлекаю из него сложенный вчетверо лист бумаги, покрытый частыми строчками. Письмо находится в отличном состоянии, по-видимому, хранилось много лет в той стеклянной колбе, которую я раздавила в процессе неравной борьбы с бронзовым торшером, но на сгибах бумага такая хрупкая, что мы читаем его, разложив в чистой жестяной коробке для консервации грунтовых проб. Внизу страницы расплылось поблёкшее чернильное пятно, скрывающее окончание письма.

«Я не знаю, перед кем мне следует извиняться, но всё-таки молю, заклинаю о милосердном прощении за то, что я сотворил.

Всю свою жизнь я прожил с убеждением, что бога не существует ни на земле, ни на небе, и только человеческий разум способен освещать хаос существующего мироустройства. Но вот что странно – существование дьявола или иной разрушительной силы, влияющей на судьбы людей, я допускал всегда.

Моё время истекает, оно уже на исходе, и мне некого винить в этом, кроме самого себя. Иллюзия могущества и непомерное тщеславие вымостили мою личную дорогу к адскому пламени, где меня ожидает заслуженная кара.

Сегодня, 15 августа 1912 года, в три часа пополудни, я, Генри Вордсворт, принял добровольное решение расстаться с жизнью. Большая доза хлорала поможет мне завершить земной путь, на котором меня более не ждёт ничего утешительного.