Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

Не выпуская бокала из рук, пытаюсь отвлечься, прислушиваюсь к разговорам, но не могу отделаться от впечатления, что сунул голову в куст роз. Половина гостей жалуется, половина – выслушивает жалобы. Им не нравится жилье, еда, леность прислуги и даже то, что их сюда привезли, а не объяснили, как проехать самостоятельно (впрочем, неизвестно, добрались бы они в эту глушь или нет). Больше всего их раздражает холодный прием леди Хардкасл, которая еще не выходила к гостям, хотя многие прибыли в Блэкхит вчера вечером и расценивают ее отсутствие как личное оскорбление.

– Извините, Тед, – произносит служанка, протискиваясь мимо какого-то мужчины лет пятидесяти, широкоплечего и загорелого, с редеющими рыжими волосами.

Охотничий костюм плотно облегает еще крепкое, но уже заплывшее жирком тело. На обветренном лице сверкают яркие голубые глаза.

– Тед? – злобно восклицает он, хватает ее за руку и сжимает запястье так сильно, что служанка ойкает и морщится. – Ты что о себе возомнила, а, Люси? Я тебе не Тед, а мистер Стэнуин. С вами, крысами подвальными, я больше не якшаюсь.

Она ошеломленно отшатывается, умоляюще глядит на нас. Никто не двигается с места, даже фортепиано прикусывает язык. Внезапно до меня доходит, что этого человека все боятся. К стыду своему, и я тоже. Я цепенею, но кошусь на него из-под полуопущенных век, отчаянно надеясь, что вульгарный тип не обратит на меня внимания.

– Тед, оставьте ее в покое, – говорит Даниель Кольридж, появляясь в дверях.

Голос звучит резко, холодно. С намеком на угрозу.

Стэнуин сопит, щурит глаза, глядит на Даниеля. Они – не равные противники. Кряжистый, массивный Стэнуин исходит ядом. Даниель стоит, сунув руки в карманы и чуть склонив голову к плечу, и что-то в его позе заставляет Стэнуина задуматься. Может быть, он боится, что его собьет поезд, которого, судя по всему, ждет Даниель.

Часы набираются смелости и громко тикают.

Стэнуин фыркает, выпускает запястье служанки, бормочет что-то неразборчивое и выходит, задев Даниеля в дверях.

По комнате проносится дружный вздох, снова бренчит фортепиано, отважные часы продолжают тикать как ни в чем не бывало.

Даниель оценивающе глядит на каждого из нас по очереди.

Не в силах вынести его взгляд, я смотрю на свое отражение в окне. Лицо выражает брезгливое отвращение к бесчисленным недостаткам моего характера. Сначала убийство в лесу, теперь вот это. Неужели я так и буду терпеть несправедливость? Неужели так и не наберусь смелости, не вмешаюсь?

Даниель подходит ко мне, призрачно отражается в стекле.

– Белл, – негромко говорит он, касаясь моего плеча, – можно вас на минутку?

Пристыженно иду за ним в кабинет, взгляды гостей буравят мне спину. В кабинете сумрачно, разросшийся плющ заплетает окна в свинцовых переплетах, потемневшие картины маслом впитывают сочащийся сквозь стекла свет. У окна с видом на газон стоит письменный стол, – похоже, еще недавно за ним кто-то сидел: под брошенной авторучкой на обрывке промокательной бумаги расплывается чернильное пятно, рядом лежит ножичек для вскрытия писем. Трудно представить, какие послания сочиняют в такой гнетущей атмосфере.

В противоположном углу комнаты, у второй двери, молодой человек в охотничьем костюме удивленно заглядывает в раструб граммофонного рожка, не понимая, почему пластинка беззвучно вращается на круге под иглой.

– Проучился семестр в Кембридже и возомнил себя Изамбардом Кингдомом Брюнелем [1] Изамбард Кингдом Брюнель (1806–1859) – знаменитый английский инженер-проектировщик, разработчик и строитель мостов, железных дорог, дорожных и портовых сооружений. , – говорит Даниель.

Молодой человек переводит взгляд на него. Юноша – на вид ему не больше двадцати четырех – темноволос и широколиц; черты его кажутся странно сплющенными, примятыми, словно он прижимает лицо к стеклу. При виде меня он широко улыбается, сквозь облик взрослого мужчины проступает мальчишеская физиономия, будто в окне.

– Белл, дурашка, вот вы где! – восклицает он, одновременно хватая меня за руку и хлопая по спине, сжимает в тисках дружеских объятий.

Он напряженно вглядывается в меня, щурит зеленые глаза, не понимая, почему я его не узнаю.

– Да вы и правда ничего не помните, – говорит он, косясь на Даниеля. – Вот счастливчик. Пойдем в бар, познакомлю вас с похмельем.

– Быстро же по Блэкхиту новости расходятся, – замечаю я.

– Скука – дорожка накатанная, – отвечает он. – Меня зовут Майкл Хардкасл. Мы с вами давние приятели, но теперь, наверное, лучше называть нас новыми знакомцами.