Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Как я с тобой обращаюсь, Линдси?

Его голос был холодным, и я знала, что зайду далеко и тревожные звоночки в моей голове отключатся, и это было здорово: я наконец-то нанесу ответный удар.

– Как с ничтожеством. Как со своей служанкой или ребенком, которому не дано права ничего решать. Как с той, которую ты не любишь.

– Похоже, что ты все-таки для себя кое-что решила, не так ли? Но все изменится.

Он двинулся на меня, и я вжалась в столешницу, но он протиснулся мимо.

Он встал над унитазом, вынул таблетки из пакетика и высыпал их в воду. Подойдя ближе, он остановился напротив и уперся руками в столешницу по обе стороны от меня.

– Ты, кажется, не понимаешь, как чертовски здорово, что у тебя есть я. Тебя больше никто не захочет, Линдси. Ты не такая уж смышленая и уже совсем не милая.

– Тогда отпусти меня, – сказала я. – Разведись со мной. Мы можем согласовать совместную опеку.

– Этому не бывать.

– Не тебе решать, – ответила я, удивившись, как уверенно звучит мой голос. – Суд решит.

– Ты думаешь, я буду сидеть и ждать этого? Если ты когда-нибудь уйдешь от меня, если ты даже попытаешься уйти от меня, у Софи останется только один родитель, ты меня понимаешь?

Я больше не могла говорить. Сердце билось в груди, мне казалось, что я упаду в обморок, но я заставила себя кивнуть. Он стоял в дюйме от меня, впиваясь в меня взглядом. Схватив меня за волосы, он больно дернул за них и прошептал мне в ухо:

– Я заберу Софи из школы, и мы поедем ужинать в город в честь дня моего рождения. Ты не приглашена.

Эндрю отпустил меня, и я прислонилась к умывальнику. Он прошел через дом, громко топая. Я побежала за ним через коридор. Он уже был снаружи, спускался по ступенькам. Я поискала ключи на стойке, порылась в кошельке, медленно повернулась, оглядывая комнату, проверила крючок у двери. Ключи пропали.

Полоска света скользнула по стене гостиной. Я встретила их у парадной двери. Эндрю зашел первым. Я посмотрела ему в лицо, заметила, что его щеки и нос раскраснелись. От холода? Или он пил? Боже, пожалуйста, скажи мне, что он не был пьян, когда вез Софи в грузовике! Софи шла за ним, волоча школьный рюкзак. Она вся съежилась в своем пальто, но глаза светились счастьем.

– Привет, мамочка!

– Малышка, я волновалась. – Я упала на колени перед ней, погладила ее по плечам. – Почему ты такая холодная?

Ее коса сбилась на сторону, и тонкие волоски свисали ей на лоб. Я пригладила их назад и снова посмотрела ей в лицо. Она не казалась расстроенной, но все же накручивала прядь волос на палец и смотрела на отца. Позже она стала ходить за ним по всему дому, когда он являлся пьяный, либо садилась рядом с ним на диване, пока я не прогоняла ее спать или не подкупала ее обещанием рассказать новую сказку на ночь.

– Я в порядке, мама.

– С ней все хорошо.

Эндрю сбросил ботинки, и они с глухим звуком стукнулись в стену позади меня. Я старалась не вздрагивать, осознавая, что дочь смотрит на меня очень пристально. До меня донесся звук удара, когда он входил в гостиную. Вряд ли он споткнулся.

– Где вы были? – спросила я у Софи, пытаясь говорить бодро.

– Оставь ее, – сказал Эндрю из гостиной. – Ей пора спать.

Софи закусила нижнюю губу маленькими беленькими зубками.

– Я замерзла.

Я расстегнула ее пальто.

– Наберем ванну?

Я бросила взгляд в гостиную. Эндрю уставился в телевизор и переключал каналы.

– Хватит с ней нянчиться, – сказал он.

Софи оцепенела и быстро взглянула на меня. Я обняла ее.

– Я положу еще одно одеяло в твою кроватку, – прошептала в ее маленькое замерзшее ушко. – А ты наденешь свою пушистую пижамку.

Я закутала ее в любимое одеяло с диснеевской принцессой, затем прижалась к ней, согревая теплом своего тела, растерла ей ручки и стопы, помассировала ей ножки.

– Вы хорошо провели время?

Она кивнула, ее мягкие волосы щекотали мне нос в темноте.

– Куда тебя водил папа?

– Мы поднялись на гору и смотрели на звезды. Папа купил мне новый бинокль. Звезды – они розовые. Ели пиццу. Папа все время ронял свой кусок. Он весь был в сыре! – Она захихикала, подкатилась ближе ко мне и коснулась моей руки. – Тебе лучше, мама?

– Что?

– Папа сказал, что ты заболела. – Она была сбита с толку.

Мышцы живота у меня сжались. Конечно же, он врал ей. Впрочем, я определенно больна. Больна и устала жить в страхе.

– Мне уже лучше, детка. Я рада, что ты повеселилась.

Она смачно зевнула, и ее голова склонилась к моему плечу.