Тасмина Перри - Обладание

Сначала я заметила ее лишь уголком глаза. Мое внимание привлекло ее пальто – ярко-розовое и очень дорогое, какое я сама ни за что не надела бы из-за кричащего цвета, но которым втайне восхищалась.

Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это Донна. Она оказалась ниже ростом, чем я представляла, точно так же, как те две знаменитости, с которыми я сподобилась познакомиться за всю жизнь: они выглядели вообще чуть ли не карликами. Как выяснилось, волосы у нее были темнее, не светлые, а скорее светло-каштанового оттенка. Сумка большая, экзотического вида, из незнакомой мне выделанной кожи. Ящерица, аллигатор? Интересно, это он купил ей сумку?

– Я могу вам помочь? – обратилась я к ней с вопросом.

Она повернулась ко мне, и я постаралась рассмотреть ее лицо в мельчайших подробностях. Тонкие губы, густые брови, удивительно скромный макияж на бледной кремовой коже, длинная лебединая шея, на которой красовалось изящное золотое колье с кулоном в виде буквы «Д».

С нескрываемым раздражением она пробормотала себе под нос что-то вроде: «Если только вы способны повернуть время вспять».

Мне хотелось сообщить ей, что она опоздала ровно на один час пятьдесят две минуты. Что ее солиситор уже вернулся в свою контору и что процедура ее развода уже запущена. Мне хотелось спросить у нее, почему она так сильно опоздала. «И не был ли это преднамеренный фокус, дабы произвести впечатление на своего мужа?» – мельком подумала я, глядя на гладкие волны, ниспадавшие ей на плечи. Или же она просто не дала себе труд записать детали слушания, которое состоялось сегодня утром, в свой, без сомнения, переполненный ежедневник?

Несколько мгновений я простояла в неподвижности, слушая, как громко колотится сердце у меня в груди, и раздумывая над тем, должна ли я представиться ей. Я прекрасно понимала, что она наверняка сочтет весьма странным совпадение, что барристер, которую она встретила у стенда с графиком судебных слушаний, является еще и адвокатом ее мужа.

– Боюсь, что здесь вам никто не сможет помочь, – ответила я, крепче прижимая к себе портфель.

Лицо ее смягчилось, когда она улыбнулась мне, и в этот момент я совершенно точно поняла, что нашел в ней Мартин Джой. Мне вдруг стало трудно дышать, воротник блузки врезался в шею, и я направилась прямиком к выходу – мне срочно понадобилось глотнуть свежего воздуха.

Встретиться в Ислингтоне предложила не я. Мартин прислал мне текстовое сообщение из Швейцарии, приглашая на ужин, и, когда я ответила согласием, буквально через несколько минут заказал столик в «Оттоленьи».

Я сочла это добрым знаком. Ресторан «Оттоленьи» находился не в Сохо или Челси. Он располагался на Аппер-стрит, в двух шагах от моей квартиры, так что отправиться туда мы сможем в любом состоянии, и я поняла, что должна – точнее, очень хочу – подготовиться к этому событию. Долгие годы сознательного одиночества не способствуют тщательному уходу за собой, и облегающее соблазнительное нижнее белье постепенно сменилось привычным комфортом застиранных вещей. Теперь мне предстояло сделать выбор. Обыкновенно утром в субботу я ездила в Центр оказания бесплатных юридических услуг в Тойнби-холле, что в Степни, где волонтерствовала вот уже долгие годы, но на этой неделе я решила увильнуть и провести утро в небольшом корейском спа-салоне красоты на Холлоуэй-роуд, чтобы выглядеть хотя бы вощеной и гладкой. После этого я отправилась в свой любимый магазин деликатесов, «Ля Фромажери», где купила мягкий бри и бутылку игристого итальянского вина «Фраголино», которые поставила в холодильник. Затем я застелила кровать свежим бельем и даже побрызгала его лавандовой водой в попытке придать ему накрахмаленный вид, какой имеют простыни в первоклассных отелях. Я решила превратить свою квартиру в восхитительный райский уголок, который ему не захочется покидать. Чего, как я начала понимать, я желала больше всего на свете.

Свой выбор я остановила на черном платье и ярко-розовых туфлях на высоком каблуке, намеренно выйдя из дома на пять минут позже, чем требовалось. Играть в такого рода игры я решительно не умела, но пошла на эту единственную уступку, изображая неприступность.

Я поднялась вверх по Аппер-стрит, которая, несмотря на ранний вечер, уже была запружена людьми, сбившимися в стайки по четыре-пять человек. Они громко переговаривались и смеялись, а я дышала полной грудью, стремясь ощутить хотя бы частичку этой энергии, капельку этой отрешенности, ощущения, что сегодня вечером может произойти все что угодно. По губам у меня скользнула улыбка. Все что угодно.