Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

Щелкнул хлыст.

– ¡Mas rapido! [77] Гоните! ( исп. ) – призвал возница.

Перестук копыт ускорился, и черные силуэты понеслись вытянутыми кляксами. Оставалось только удивляться, как лошадям удается поддерживать такой ход на плохо освещенной равнине.

– Беспокоиться не о чем, – заметил опытный метис. – Кони могут идти здесь с завязанными глазами и даже не споткнутся. Дорогу они знают.

Натаниэль кивнул, но заверения Бонито не убедили его, что мчаться через пустоши темной ночью с такой скоростью безопасно. Даже на знакомом маршруте лошадь могла споткнуться о камень или оступиться на рытвине и грохнуться на землю, увлекая за собой всю упряжку и переворачивая экипаж. Каждая неровность, каждый толчок отзывались прикосновением ледяного пальца к животу гринго. Он даже подозревал, что отодвигающие линию волос залысины завоюют себе немалые новые территории к тому времени, когда он вернется, наконец, в Лизвилль.

Навстречу дилижансу стремительно бежали горы.

– Тут есть горловина, – сказал Хуан Бонито. – Мы в нее въезжаем.

Натаниэль кивнул и прислонился к спинке сидения. Справа и слева от грохочущего экипажа по серому полотну проносились неясные вытянутые формы.

– ¡Hombres, cuidado! [78] Джентльмены, будьте осторожны! ( исп. ) – предупредил сверху возница.

Пассажиры пристегнули кожаные ремни, свисавшие с потолка, и гринго последовал их примеру. Дилижанс накренился. За окнами взметнулись и сжались каменные стены.

Снова щелкнул хлыст.

– ¡Muchachos!

Сила притяжения вцепилась во внутренности Натаниэля.

Соблазнительная загадка декольте Мариэтты сделалась еще соблазнительнее, когда барменша наклонилась к Умберто Кальесу и запечатлела на его лысине поцелуй, похожий на благословение.

Выпрямившись, красотка похвалила музыканта за выступление, закончившееся полчаса назад. Умберто сел за свой любимый столик в задней комнате и, указав на гитарку, заметил, что особенным звучанием его песни обязаны этому инструменту.

Мариэтта коснулась пальчиком его горла, мягко провела к губам и сказала, что самый важный инструмент – вот это.

Там, у рта, пальчик и задержался, то ли приглашая к чему-то, то ли чего-то ожидая.

Огни в баре погасли, звуки стихли; Умберто видел лишь лицо стоящей над ним женщины, словно спустившейся только что с небес прямиком в Нуэва-Вида. Сердце ухало, в штанах набухало, теплый свет разливался в крови. Барменша подалась вперед, и волнительная тайна стала еще волнительнее.

Почувствовав опасность, верный супруг, пятидесятилетний мужчина отодвинул стул и поднялся.

Мариэтта спросила, почему он отстранился. Думая о жене и дочерях, Умберто запнулся.

– ¿Crees que soy bonita? [79] Скажи, я красивая? ( исп. )

Музыкант сказал, что она прелестна, опасно прелестна.

Мариэтта прижалась губами к губам Умберто и соединила их рты своим гибким язычком. Еще будучи восемнадцатилетним, быстрым и крепким, с длинными темными волосами, заплетенными в косу до пояса, искусный музыкант познал все – но был слишком умен, чтобы привязывать себя к одному городу или одной женщине.

– P… por favor … – с мольбой произнес Умберто, отказываясь от поцелуя, тепла и юности, предлагаемых Мариэттой. – Por favor . – Он посмотрел в ее одурманенные глаза, извинился, взял футляр с инструментом, отступил и, откинув клетчатое одеяло, нырнул в ночь, где прохлада превратила покрывавший лицо пот в липкое масло. Беглец взглянул на тлеющую штукатурку, под которой скрывалось небо и, обратившись к Господу, спросил, почему именно сегодня барменша повела себя так настойчиво.

За вопросом последовала тишина. Артист вынул из кармана голубой рубашки платок, вытер охлажденное лицо и ощутил на шее нежный мягкий поцелуй. Сердце снова ударилось о ребра.

– Por favor, mi amor [80] Пожалуйста, любимый ( исп. ). . – Мариэтта прижалась грудями к спине Умберто; ладони скользнули по его животу, сильные пальцы переплелись и сдавили.

Верный семьянин, он решительно отстранился.

Барменша сказала, что смотрит его выступления почти двадцать лет.

Увеличив расстояние между собой и соблазном, Умберто поблагодарил за поддержку и заботу. Мариэтта призналась, что всю жизнь хотела делить с ним ложе.

Держась на дистанции в пять ярдов, Умберто объяснил, что верен жене.

– No . – Он добавил, что даже один опрометчивый поступок нарушит брачный обет.