Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

– Buenas noches, Señor Weston.

Натаниэль пожелал доброго вечера в ответ.

Коротышка посмотрел на курильщика, сидящего рядом с гринго, и спросил, не против ли тот поменяться местами.

Человек, к которому он обратился, без колебаний поднялся со скамьи, и Бонито устроился рядом с гринго.

– Сегодня фиеста, и проезд до катакомб стоит вдвое больше.

Натаниэль заметил, что возница попросил сто песо.

– Такова цена, но для вас поездка бесплатная. – Бонито улыбнулся. Похоже, он намеревался сделать подарок своему новому знакомому.

– Спасибо, но принять ваши деньги я не могу.

– Мне не следовало обдирать вас вчера – это было недостойно. Сейчас у меня есть возможность поступить по справедливости. Поэтому я и решил поехать.

Дилижанс качнулся – по ведущим наверх ступенькам протопали тяжелые сапоги.

– Vamos al «Catacumbas» [73] Отправляемся в «Катакомбы» ( исп. ). , – объявил Убальдо, поставив точку щелчком хлыста.

За улыбающимся лицом Бонито мелькнули и пропали из вида « Castillo Elegante » и два хвойно-зеленых охранника.

– Gracias – eres muy generoso [74] Спасибо, вы очень великодушны ( исп. ). , – сказал Натаниэль, наклонившись к изуродованному и замаскированному резиновой нашлепкой уху.

– Хотелось бы иметь друзей в Америке, когда поеду туда с детьми.

Натаниэль рассеянно кивнул.

– У вас есть дети? – осведомился Хуан Бонито.

– Нет.

– А хотели бы?

– Да.

– Дети – большая радость, хоть моя жена и умерла, рожая третьего нашего ребенка. Он родился больным и прожил недолго.

– Мои соболезнования. – Слушать откровения Бонито ему не хотелось.

– Его звали Бенито. Доктора говорят, что если б он вырос, то был бы очень высоким. – Коротышка горделиво улыбнулся, и Натаниэлю пришлось отвернуться.

Западная окраина Нуэва-Вида исчезла, вид из окна раздался вширь. На юго-западе высились десять пиков Гран-Манос; силуэты их резко выделялись на фоне подсвеченных луной облаков, серых и испещренных оспинами, как и сам лунный лик.

Трое пассажиров расслабились и дремали, надвинув на глаза шляпы.

– Путешествие неблизкое, – сообщил Бонито.

Натаниэль прислонился к стене и вытянул ноги.

– Хотите посмотреть фотографии моих детей? – Метис потянулся к карману. – У меня с собой снимок Бенито с последнего дня рождения…

– Я очень устал. Может быть, покажете их мне на обратном пути?

– Si . Посмотрим потом. – Хуан Бенито вынул из кармана пустую руку.

Натаниэль коротко кивнул и закрыл глаза, чтобы не видеть обиженное лицо спутника.

Кони шли легким галопом. Под колесами похрустывал гравий. Утомленный гринго, наверное, уснул бы, но он был озабочен собственной безопасностью, и его глодала тревога за попавших в рабство женщин, Штукаря (который ему нравился), Брента (парня простоватого, но доброжелательного), Джона Лоуренса (его он жалел и боялся) и Хуана Бонито. Фонари погасли, равнина превратилась в темный океан.

– ¡Alto, muchachos, alto! [75] Тпру, ребята, тпру! ( исп. ). – прикрикнул на коней Убальдо. Животные заржали и сбавили ход. – ¡Alto!

Пассажиры выглянули наружу. Пейзаж остановился. Лошади успокоились. В голове у гринго мелькнула неожиданная мысль: а что, если ограбят или убьют?

Прошлепали сапоги. За окном появилась неясная фигура. Деревянный Нос сказал пассажирам потушить сигары.

Уж не обнаружил ли Убальдо Плагфордов или индейца?

Встревоженный, Натаниэль спросил, не случилось ли что.

– Он всегда так делает. Проверяет, нет ли бандитов, – ответил Бонито. – Кое-кто знает, что в таком дилижансе ездят богатые люди.

Поднеся к правому глазу подзорную трубу, Убальдо медленно обвел цепким взглядом Нуэва-Вида, равнину, темные рощи и облака. Возница замер, как замерли в радужном стекле вершины на севере, похожие на сжимающуюся кисть.

Натаниэль спросил у возницы, не заметил ли он что-то подозрительное.

– Нет. – Деревянный Нос сложил трубу. – Я осторожный. – Он поднялся по лесенке. – ¡Vamos, muchachos! [76] Но, ребята! ( исп. ) .

Фонарей зажигать не стали, и дилижанс покатился дальше темной тенью. По темно-серому фону равнины скользили черные силуэты камней, веток, кактусов и юкки, а в далекий горизонт вгрызались мрачные горы. На растягивающемся вширь хребте появились два выточенных из оникса кинжала, оказавшиеся при внимательном рассмотрении громадными впадинами, и смятое перекати-поле, бывшее в действительности высохшим лесом. Горы росли на глазах; Натаниэлю казалось, что сам он как будто съеживается.