Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

– ¡Ayúdame! – крикнул ковбой.

– ¿Quién es ese? [118] Кто это? ( исп. ) – спросил невидимка.

Брент не ответил и повторять призыв о помощи не стал, боясь ошибиться в произношении, хотя много раз слышал это слово в исполнении подвешенных пленников.

Между тем стервятники уже опробовали свои острые клювы на обсидиановых трупах, и хруст, производимый кривыми зубилами, эхом разносился над сценой боя.

Узкая тень вылилась из-за юго-западного угла.

– ¿Quién es ese?

Осторожные шаги по песку, как пытающиеся пережевать арахис челюсти старика. Брент поднял револьвер и прицелился в вытянутое черное пятно, находившееся футах в шестидесяти от него.

– Признаю, – сказал невидимый мужчина за фортом, – что пленил двух женщин и заставил их работать шлюхами, чтобы они смогли отдать семейный долг. В том мое преступление. – Песок поскрипывал под подошвами, тень понемногу удлинялась. – Но вы убивали и предавали пыткам невинных людей. Вы убили трех моих сыновей. Вы убили беременную женщину, мою невестку, и ее ребенка, чудесную девочку. Убили ребенка!

Шаги умолкли. Тень остановилась.

– Встреть меня лицом к лицу, с достоинством, если оно у тебя еще есть. Выходи, тупой подлый американец!

Промолчать, сдержать гнев Брент не смог.

– Ты украл и изнасиловал моих сестер, чертов лицемер! О каком достоинстве ты…

Грис высунул из-за угла руку и дважды выстрелил. Труп Хосе Пастильо завалился на бок, и ковбой торопливо ответил двумя пулями, царапнувшими стену. А вот третья угодила в вытянутую руку и выбила из пальцев пистолет.

Револьвер Брента сухо щелкнул, и он отбросил его в сторону.

Грис достал второй ствол. Ковбой потянулся за оружием Хосе Пастильо.

Выстрел грянул с западной стороны. Пуля врезалась в камень в глазу Гриса и вогнала его в мозг. Второй глаз выпучился, из носа брызнула кровь. Испанец пошатнулся и упал – сначала на колени, а потом лицом на землю. Еще три пули перебили ему позвоночник.

– Долорес? – В груди Брента трепыхнулась на-дежда. – Ты?

Усыпанный сажей, волоча за собой хвост темно-серого дыма, из форта выбрался Длинный. Форма его тела изменилась, он выглядел совсем иначе. Правая рука отсутствовала вовсе.

Зная уже ответ на свой вопрос, Брент спросил:

– Долорес… как?..

– Мертва.

Пустота заполнила Брента.

Сплевывая кровь и какие-то темные куски, изуродованный стрелок потащился, хромая, к конюшне.

– Как Иветта?

Длинный опустился на землю.

– Надо проверить Иветту, – сказал себе Брент. – Посмотреть, не… всё ли у нее в порядке.

Ухватившись здоровой рукой за могильный камень, он кое-как поднял себя на ноги.

– И…

Правое колено вывернулось, надгробие ударило по голове.

Лежа на кладбищенской земле, Брент Плагфорд смотрел в голубое небо, где не было ни облачка.

– Мы этого не заслужили. – Он отвел глаза от пустынного свода. – Не заслужили.

Кривые клювы шмыгали по сверкающим трупам, добывая красные кристаллы.

Тьма поглотила все.

Четыре отдушины на западной стене сияли золотистым светом утра.

Иветта Апфилд стерла песчаные пылинки и запекшуюся кровь с блондинистых усов мистера Стромлера, приложила пальцы к его рту, разделила двух высохших червяков губ и поднесла к ним горлышко фляжки. Не приходя в сознание, мужчина проглотил влившуюся в рот воду.

Глядя с ревностью на раненого, Генри пересек крохотное помещение, сел на задние лапы возле лежачего, которому досталась вода, развернул длинный розовый язык и часто, глубоко задышал. Яснее некуда, но Иветта, оставив без внимания просьбу пса, влила в рот мистера Стромлера вторую ложечку воды. На покрытом пушком горле пульсировала жилка.

Огорченный отказом, Генри спрятал язык и жалобно заскулил; своеобразная акустика камеры трансформировала собачье недовольство в резкий металлический звук.

– Silencio , – приказала Иветта.

Генри посмотрел на женщину, потом на фляжку и недоуменно склонил голову набок.

– Вода у нас кончается. – Хормейстерше нравились собаки – а к этой она питала особенно нежные чувства, – но в списке ее приоритетов жизнь человека стояла все-таки выше.

Иветта влила еще чуточку воды в рот мистеру Стромлеру, и длинный розовый язык змеей метнулся к жидкости. Блондинка рассмеялась – впервые с тех пор как услышала взрывы.

– Ах ты, воришка…

Изображая полную невинность, пес поднял левую лапу и высунул язык.