Андерс Рослунд - Сделано в Швеции-2. Брат за брата

Весенняя уборка.

Вот о чем говорил запах дыма.

Поднявшись по склону, упиравшемуся в единственный дом их детства, Бронкс, следуя за завихрениями ветра, вышел на задний двор и увидел красный, почти оранжевый огонек в куче пепла – там, где мама когда-то жгла опавшие листья.

Дом был таким же темным, как и сам вечер.

Входная дверь не заперта.

– Сэм?

Бронкс крикнул в немую комнату, и его голос не встретил сопротивления. Он хотел зажечь свет в прихожей и на кухне, но лампочки не вспыхнули. Электричество отключено. Так тихо бывает только тогда, когда даже холодильник не гудит.

Светя перед собой фонариком, Бронкс снова позвал, и голос запрыгал между голых стен.

– Сэм! Эй! Это я, Джон.

И теперь он увидел.

Ничего не осталось.

Декоративные панели у входной двери, которые прикидывались каменными стенами и были тут испокон веку, исчезли. В прихожей царила пустота. Пропал даже столик, на котором всегда лежал красный пластмассовый рожок для обуви, – слой пыли на полу там, где он стоял, и всё.

В кухне – то же самое.

Пусто.

Не было больше сосновых стульев вокруг простого складного стола. Только светлые квадратики виднелись там, куда упирались прежде его ножки.

Треугольный стол шестидесятых годов, приземистый угловой шкаф, старый телевизор, оба торшера, кресло, тряпочные коврики и двуспальный диван, вельветовая обивка которого вытерлась с правой стороны, потому что мама сидела там, когда смотрела «Добрый вечер», «Новости» и какие-то ток-шоу – все исчезло из маленькой гостиной. Израненные обои. И пол, неравномерно заляпанный следами чьих-то ботинок.

Сначала в голову Бронксу пришло нечто нелогичное.

Дом намеревались кому-то показать.

Комнаты, которые будут заполнены чем-то значимым для будущих покупателей, для тех, кто продолжит свою жизнь – здесь.

Вторая мысль была более серьезной.

Бронкс медленно осознавал, что именно недавно жгли во дворе. Сэм сжег всю мебель. Бронкс ошибся – Сэм вовсе не собирался жить среди своих воспоминаний, он хотел только проститься с ними, оставить их позади.

Все, кроме одного.

В темной спальне остался один-единственный предмет меблировки.

Бронкс направил на него фонарик.

Отцовская кровать.

Луч света пробежался по голому матрасу – добрался до того, что лежало на нем.

Рыбный нож.

Сломанное острие, лезвие в пятнах крови.

Он увидел очертания спины Сэма – юной, мускулистой, увидел, как тот заносит нож и вонзает его отцу в грудь, снова и снова, слышно только, как рвется плоть и трещат попавшие под лезвие ребра.

Гнев. Вот что во время первого возвращения сюда обернулось дурнотой. Гнев, который он запер так надолго, который сознательно не выпускал, потому что гнев был опасен. Гнев уничтожал контроль над импульсами, гнев толкал на спонтанные поступки, с которыми тебе потом придется жить всю жизнь.

Теперь гнев вернулся, и Бронкс позволил ему остаться.

Джон Бронкс влетел в тесную спальню и так рванул деревянную раму кровати, что нож упал на пол; он подтащил толстый, рыхлый, слежавшийся матрас к дымящему костру и швырнул его туда. Вернулся в спальню, ногами разломал деревянную раму на куски – достаточно большие, чтобы подкормить огонь, который быстро проснулся.

Остался только рыбный нож.

Нож так удобно устроился на его раскрытой ладони.

Бешеные пылающие мухи метались над матрасом и деревянными останками кровати, освещенными пламенем, жар от которого ощутил на своем лице Бронкс, когда уставился на костер.

В тот день он, младший брат, просил старшего брата защитить его. Он не предлагал Сэму убивать отца, но оба брата боялись – обнимая друг друга, – что отец рано или поздно зайдет слишком далеко и изобьет младшего сына до смерти.

И Сэм принял свое собственное решение.

Убить.

Вместо того чтобы смотреть, как убивают его младшего брата.

Но после всего именно он, Джон, испугался, побежал к зеленому телефону, висевшему на стене – вон он, тоже теперь лежит в огне, зеленая трубка торчит из пепла, – и позвонил в полицию. Предал старшего брата. Не дал ему ни единого шанса. Сам того не понимая, приговорил Сэма к пожизненному заключению.

Теперь он должен сделать это.

Дать Сэму шанс избежать нового пожизненного срока.

Он обязан – еще до того, как начнется заваруха с оружием в сарае, – дотянуться до Сэма, поговорить с ним, дать ему понять, что завтра для него все может быть кончено.

И если после этого Сэм, несмотря на предупреждение, все же решит продолжать, решит не верить словам младшего брата, – то тогда останется один-единственный вариант.