Андерс Рослунд - Сделано в Швеции-2. Брат за брата

Бронкс поднялся с алюминиевой ступеньки и, выпрямившись во весь рост, потянулся к потолку схрона. Он ждал ответа. Ждал, когда прокурор перезвонит.

И снова словно кто-то кашлянул у него под ногами.

Теперь он понял: это хрипит насос на полу рядом с ним. Вот почему все эти годы помещение оставалось сухим, вот где гарантия того, что старое озеро не вернется. Невероятно остроумная конструкция. Несмотря на острое чувство недовольства собой, Бронкс не мог не отдать ей должное.

Он вылез из тайника через дыру, бывшую спинкой сейфа, вытащил вилку и опустил вниз провод, закрыл люк с помощью проводков на щитке и вернул назад и бетонную крышку, и четыре напольные плитки. Никто не должен видеть, что он был здесь. Никто не должен копаться в том, чего он сам пока еще не знал.

– Бронкс?

Звонил прокурор.

– Да?

Бронкс вышел в прихожую, к двери, и подождал ответа, который тут же смешался с усилившимся ветром.

– Окей. Я выписываю ордер на твоих условиях. Так что ты уж соответствуй.

– Ты забьешь свой гол. Такой же полезный для твоей карьеры, как прошлый, а то и получше.

Бронкс зашагал по неровной асфальтовой площадке к выходу, который своими мотками колючей проволоки наводил на мысль о тюремных воротах. Он получил разрешение прокурора, свое право на прослушку.

Прямой путь в криминальное сознание Лео Дувняка.

Отдел прослушки позвал его практически сразу, как только пошло соединение. Бронкс пробежал через полицейский квартал, из коридоров стокгольмской полиции – в Управление уголовной полиции на Польхемсгатан, дальше – на лифте, девять этажей вверх.

– Привет, пап, это я. Есть время прокатиться?

Немолодой мужчина с ссутуленной спиной, который всегда сидел в кабинете прослушки, анализируя входящие и исходящие разговоры. На электронной карте мигал красным светодиод в районе Сёдермальма, примерно возле северной опоры моста Юханнесхувсбрун.

– Время? Время есть, я просто сижу тут с чашкой кофе. Как всегда.

Сотрудник нажал кнопку в верхнем ряду клавиатуры, поставил запись на паузу и посмотрел на Бронкса.

– Вы хотели, чтобы я сообщал вам о каждом звонке. Это первый разговор, он продолжался сорок одну секунду.

Сутулый инспектор указал на экран компьютера и черную временную линейку, которая тянулась под мигающим диодом.

– А тот, кто принял звонок, находится здесь – в какой-то развалюхе на Гётгатан.

– Ты слышал, Лео? Ни единой, мать его, капли чего-то другого.

– Хорошо. Хорошо, папа. Я заеду за тобой через пару часов.

– А куда мы…

– Я тебе кое-что покажу.

– Что?

– Наше будущее. В девятнадцать ноль-ноль возле входа.

Бронкс кивнул на экран с электронной картой.

– Он еще там?

– Кто?

– Тот, кому он позвонил. Тот, в чью жизнь мы заглядываем.

Специалист по прослушиванию, по тембрам и интонациям человеческих голосов, улыбнулся.

– Прокурорское разрешение предусматривает право слушать его разговоры. Но не узнавать, где он находится, когда не говорит по телефону.

– Но вы можете это увидеть?

– Да.

– Где?

– В другом кабинете. Оттуда я могу – если бы захотел, если бы у меня на руках было официальное требование – постоянно отслеживать передвижения конкретно этого телефона.

Бронкс улыбнулся. Он тоже улыбнулся. Так уж было заведено. Этот немолодой человек, ровесник Бронксова отца, был когда-то отличным полицейским – в той реальности, где он пока еще присутствовал благодаря наушникам, хотя и запертый в тесном пространстве без окон. Понятно было, что он страстно желает вернуться туда – со здоровой спиной и молодыми ногами.

– Кабинет через три двери слева. Если по пути назад вы случайно взглянете на экран компьютера посреди кабинета, то я ничего не видел, потому что пробуду здесь еще какое-то время.

– Разумеется, я никуда не буду заглядывать.

Бронкс прошел уже полкоридора, когда инспекторово « Удачи, Бронкс » догнало его. Слежка за Иваном Дувняком, как он и надеялся, позволила ему заглянуть в уголовные мозги Лео Дувняка, – обнаружить вход, который он так долго искал.

Чертово оружие было к нему все ближе.

Десять минут.

Одиннадцать минут.

Двенадцать минут.

Отец опаздывал, хотя время было выбрано под него. В девятнадцать ноль-ноль, перед входом. Опоздания, которое постороннему человеку могло бы показаться ничтожным, хватило, чтобы давление, проклятый черный шар в груди, поднялось до горла и глотки. Плюс этот дьявольский зуд в корнях волос, зуд под тесной шапкой, который на темени ощущался как обжигающее жжение.