Хейди Перкс - Теперь ты ее видишь

– Ты же знаешь, что я его не меняла, – отозвалась она, выпустив рамку из рук. Та упала на кровать рядом с ней.

Брайан наклонился и поднял ее.

– А ты знаешь, что мне не нравится это.

– Я не меняла фотографию, Брайан, – повторила Гарриет, заметив, как он играет желваками.

– Получается, она сама исчезла [6] Непереводимая игра слов. Брайан использует местоимение She, означающее одушевленный предмет, то есть вся фраза получается относящейся к Алисе, а не к фотографии. Алиса исчезла из рамки. , – сказал он, помахивая рамкой у нее перед носом.

– Что ты такое говоришь? – Гарриет нервно передвинулась на кровати. – Брайан, ты меня пугаешь.

– Я? – переспросил Брайан, приближаясь до тех пор, пока она не почувствовала его дыхание на своей щеке. – Любовь моя, я не стал бы этого делать. – Он протянул руку и погладил завиток ее волос. – Ты, должно быть, опять запуталась. – И с этими словами Брайан отпустил ее волосы и вышел из спальни.

К вечеру среды Одри убедила меня, что я должна присутствовать на школьном собрании. Хотя, когда Том прибыл приглядывать за детьми, я уже жалела, что попросила его приехать ради мероприятия, на которое на самом деле не хотела идти.

Мне придется прорваться через привычную рутину любезностей возле школьных ворот, пряча глаза за солнцезащитными очками, опустив голову и торопясь уйти прочь, прежде чем кто-нибудь сможет остановить меня.

К тому времени я уже перестала отвечать на сообщения и полностью положилась на Одри, взявшую на себя роль посредницы, благодарящей подруг за любые слова, которые они мне передавали.

Од снова удалила «Фейсбук» из моего телефона. Она сказала, что запрещает мне читать что-либо в Интернете. Я знала, что если сделаю это, то непременно заговорю с ней о прочитанном, и тогда Од, вероятней всего, выполнит свое обещание отобрать мой телефон. Странно, но я начала находить это относительно легким – спрятаться от мира. То, о чем я не знала, – меня не задевало.

Однако это мое отвыкание делало мысль о собрании еще более ужасающей. Я собиралась только из-за настойчивости Одри, утверждавшей, что это станет для меня полезно, и своего нежелания подводить ее после всей ее помощи.

– Я думал, ты говорила, что это должно было начаться пять минут назад, – заметил Том, постукивая по своим часам. – Уже восемь пятьдесят. – Он застал меня копающейся в детских школьных сумках. Я уже разложила формы детей и вымыла бутылочки для воды – дела, которые обычно оставляла на утро. – Просто иди, – сказал он, практически выталкивая меня из входной двери.

– Когда это перестал работать свет? – проворчала я, увидев, что наружная лампа не загорелась автоматически.

– Я посмотрю, что с ним. – Том уставился на лампу, после чего вздохнул. – О, я слышу Эви. Я думал, ты говорила – она спит. Увидимся позже! – И он закрыл дверь, оставив меня стоять на полутемной дорожке.

Когда я подошла к своей машине, мелькнувшее движение заставило меня замереть. И над подстриженным кустом внезапно появилось лицо Брайана.

– Брайан, ты напугал меня! – воскликнула я, задумавшись, как долго он за мной наблюдает. Он ничего не ответил. – Ты, э-э, не хочешь зайти?

– Нет, – сказал он без выражения. – Я хочу, чтобы ты села в мою машину. – Когда я не двинулась с места, он добавил: – Не думаю, что у тебя сейчас есть моральное право отказать мне в этом. Не так ли?

Я нервно звякнула ключами в руке, оглянувшись на дом в надежде, что Том может смотреть в окно, но его там не было. Я неохотно кивнула и последовала за Брайаном к серебристой «Хонде», припаркованной за несколько домов отсюда. Он оставил пассажирскую дверь открытой, и, когда я забралась внутрь, в ноздри мне ударил запах мертвой рыбы, доносившийся из багажника.

В замкнутом пространстве машины было тихо и вдобавок жутко. Щелчок заблокированных дверей прозвучал громко и резко в тишине, когда Брайан повернулся ко мне лицом.

Уголки его губ дернулись, и, склонив голову набок, он неторопливо произнес:

– Расскажи мне, что тебе известно.

– Что мне известно о чем? – спросила я.

– Расскажи, что ты знаешь о моей жене.

Я беспокойно заерзала:

– Почему мы говорим о Гарриет?

– Я делаю для нее всё; она вся моя жизнь, – продолжал он. – И всегда так было. Но она не относится ко мне так же, хотя, полагаю, ты в курсе этого. Она, должно быть, рассказывала тебе обо всем.

– Нет, в действительности Гарриет ничего такого мне не говорила, – сказала я.