Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

– Дядя Витя, тулуп в фигурном катании, у нас – свитч на триста шестьдесят называется!

– Свитч, говоришь! Ну смотри. Начни с девяноста градусов, триста шестьдесят слишком много для начала, голова закружится!

– Не закружится, я привык!

Они махали в окна Свете, рядом с ним стояли такие же счастливые люди.

Виктор подошел поближе к Дмитрию. Улучив момент, пока Олег с Марго отсылали воздушные поцелуи, шепнул:

– Мне нужна помощь. Похоже, под меня здорово копают, без тебя не справлюсь. Кто-то сливает засекреченные данные из аналитики. Кругом крысы. Бывший начальник «Росмониторинга» работает в Думе, и, видимо, хочет выкинуть меня. Помоги. Прошу не из-за денег, а потому что… – он посмотрел на Олега, Марго, потом на окна роддома, но не закончил фразу.

Дмитрий понимал. Если Виктор все потеряет, скорее всего, его посадят, Марго останется ни с чем. Олег сильно расстроится, – дядя Виктор был для него авторитетом, он часто гостил у них дома. А сейчас, когда родился еще один ребенок, их помощь, особенно в первое время, точно не будет лишней.

– Я устроился на работу в ночную смену, – сказал Дмитрий. – Мне понадобятся доступы в вашу сеть и полные права администратора.

– Неужели снова на склад? – не поверил Виктор.

– Нет, теперь в школу.

– Кем же, если не секрет?

– Сторожем.

Ответ ошеломил Виктора настолько, что он невольно попятился.

– Прости… что? Мы же вчера…

– Не обращай внимания. Так надо. Я хочу там работать сторожем и буду работать. Это никак не повлияет на наши отношения, я надеюсь.

– Конечно, это твое право… Но… зачем? Платят гроши… Я заплачу за помощь столько, что пару лет можешь вовсе не работать… не понимаю тебя, честно, – он повернулся и посмотрел на джип.

– Где твоя машина? Не вижу что-то.

– Вольво 760 GLE, третья с краю, темно-синяя.

– Господи, где ты ее откопал? На ней же, наверное, Улоф Пальме 2 2 Свен У́лоф Йоаки́м Па́льме (швед. Sven Olof Joachim Palme; 30 января 1927, Стокгольм – 28 февраля 1986, там же) – шведский политик, лидер Социал-демократической партии Швеции (СДРПШ) с 1969 года по 1986 год и дважды премьер-министр Швеции (с 14 октября 1969 до 8 октября 1976 года и с 8 октября 1982 до 28 февраля 1986 года). ездил или как там его.

– Скорее всего.

– А что с твоей?

– Отвез к Мартину, подшипники стучат.

– К молдаванину? Я бы тебя в техсервис направил.

Дмитрий пропустил его слова мимо ушей.

– Сегодня у меня первый день, вернее ночь. Если хочешь, подвози доступы к полуночи в школу. Только не вздумай по телефону их передавать.

– Так ты поможешь?

– Не гарантирую, но… у меня будет много свободного времени. Я работаю каждый день, так что…

– Каждый день? Ты с ума сошел. А как уроки вести в таком состоянии?

– Вечером буду отсыпаться.

– Ну-ну… – Виктор снова глянул на окно третьего этажа. – Посмотрим, как ты выспишься. Но, если поможешь, я перед тобой в вечном долгу.

Дмитрий похлопал его по плечу. Темные мешки под глазами свояка казалось, вот-вот лопнут, он явно сильно нервничал, скрывая свое состояние под напускной веселостью.

Света в последний раз помахала всем, потом занавеска качнулась, силуэт жены растаял в глубине палаты.

Попрощавшись, они разъехались. Дмитрий отвез сына на тренировку, а сам поехал домой, чтобы успеть проверить тетради и подготовиться к урокам, – неизвестно, как все пойдет ночью.

К десяти вечера, когда Олег вернулся, он собрал все необходимое, пожелав сыну спокойной ночи.

– Пап, это обязательно? Тебе точно нужно туда идти? – спросил Олег, держа в руках скейт. Теперь он с ним не расставался ни на секунду.

– Да, сын, обязательно. Семь миллиардов человек…

– Что пап? Ты что-то сказал?

– Я сказал, семь миллиардов человек будет на Земле в этом году.

– Это хорошо или плохо?

Дмитрий подумал пару секунд и ответил.

– Кому как, Олег. Кому-то будет хорошо, а кому-то не очень.

Сэм Фельдман медленным шагом шел по весеннему Бродвею в сторону офиса. Завтрашний день обещал быть сложным во всех отношениях, – эти Фрэнкуотерсы ввязались в весьма рискованную, с его точки зрения, авантюру, но чутье, нюх, выработанные годами практики в самых сложных делах и ситуациях подсказывали, что дело, выглядящее, на первый взгляд, как нигерийское письмо от адвоката умершего дядюшки, оставившего несметное наследство, могло стать самой высокодоходной инвестицией двадцать первого века.

В памяти немедленно всплыла афера Бернарда Мейдоффа, американского банкира из Нью-Йорка, сорок восемь лет морочившего головы всему миру. Финансовая пирамида, обещавшая вкладчикам по двенадцать процентов годовых, в момент краха имела вкладов на пятьдесят миллиардов долларов, бо́льшую часть которых вернуть не удалось. Один из клиентов Сэма, банкир с Уолл-Стрит Лесли Монтгомери, возглавлявший инвестиционную компанию, потерял более миллиарда долларов. Сэм никогда не советовал мистеру Монтгомери вкладывать в Мейдоффа, справедливо отмечая, что тот не предоставляет электронный доступ к счетам, не раскрывает отчетности, и вообще, непонятно за счет чего выплачивает доход, когда на рынке средняя ставка по депозитам колеблется в районе трех-четырех процентов.