Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

Сатоши наверняка знал, что они люди не бедные – в прессе не раз фигурировала сумма отступных, уплаченных Хаммербаумом по решению суда, поэтому сто тысяч монет, даже с учетом роста курса – сумма небольшая. Но передать ее просто так…

Джек снова открыл крышку ноутбука, чтобы отыскать курс биткоина на тот момент, когда состоялся разговор Дэйва и Сатоши – общая сумма «подарка» составляла чуть более двух тысяч долларов. За четыре прошедших месяца с момента разговора курс вырос в… пятнадцать раз. Теперь сумма выглядела более чем приличной – тридцать тысяч американских долларов.

В пятнадцать раз за четыре месяца… он присвистнул, осознав всю невероятность этого взрывного роста, похожего скорее на пузырь, нежели на привлекательную инвестицию.

С другой стороны, – пришла ему в голову мысль как бы сама собой… – Вселенная тоже расширяется. Причем с ускорением. И никого это не смущает. Никто не кричит, – это пузырь, это пузырь, завтра он схлопнется, оставив всех нас с носом!

Он посмотрел в прозрачное окно офиса. Ему показалось, будто что-то блеснуло прямо ему в глаза, вернее, не показалось, а на самом деле блеснуло. Он зажмурился, но когда вновь посмотрел в окно, увидел, что на двадцать четвертом этаже здания напротив промышленный альпинист драит огромные тонированные окна, и лучи весеннего солнца, отражаясь от влажной, идеально гладкой поверхности, разноцветными бликами разлетаются по всей округе.

Вечером, точнее, уже ближе к утру после продажи автомобиля и последующих за этим событий, Ларину пришлось сказать сыну, что он ездил на позднее репетиторство: Олег знал, что отец ушел со старой работы на складе и в семье наступили суровые времена.

Сын переключал на телевизоре пустые каналы, делая вид, что, кроме этого важного занятия его больше ничего не интересует.

– Уже почти три, – сказал он.

– Задержался на репетиторстве, извини, телефон разрядился.

Олег кивнул и поковылял в комнату, – он понимал, что ни скейт ни новый планшет ему не светят.

– А чего машины нет? – спросил он, кивая в сторону окна. Там, где обычно стояла их Пежо, сейчас темнел кусок пустого асфальта.

– Сломалась, стучит справа, Мартин сказал, подшипникам хана.

– Ты ездил к Мартину? Мог бы и меня взять…

Дмитрий с ужасом подумал, чтобы могло произойти, возьми он сына.

– Ты был на тренировке? Как прошло?

– Никак. На скамейке просидел. Я же тебе показывал скейт: тренер запретил на нем ездить.

Олег не стал ничего просить, намекать, как обычно делают подростки. Он просто опустил голову и отправился спать.

Дмитрий почувствовал себя беспомощным. В его сумке лежали деньги, в том числе и на скейт, но он застыл, глядя на отражение в зеркале серванта.

Спустя минуту, Дмитрий вошел к сыну в спальню, тот лежал, повернувшись к стенке.

– Олег, – Дмитрий сел на краешек кровати, опустил руку на худое плечо. – Я знаю что…

– Пап, – прервал его Олег. – Давай не будем. Не сегодня. Иди лучше спать. Тебе еще за ремонт машины чем-то платить нужно.

Дмитрий почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Он хотел обнять, прижать к себе сына, сказать ему, что еще немного и… все будет. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Но он не смог этого сделать. Какая-то стена стояла между ними. Возможно, потому, что Дмитрий почти не видел сына, проводя все время в школе, с учениками на частных уроках или на складе бытовой химии.

Он убрал руку, поднялся и вышел, плотно прикрыв дверь.

Улегшись в одежде на диван, Дмитрий достал телефон, прокрутив сообщения за день.

«Что он хотел?» – подумал Ларин, когда перед СМС жены обнаружил послание Виктора Бойко. Вряд ли отказ Ларина работать слишком его разозлил, но и упрашивать Виктор тоже не будет. Последнюю их встречу нельзя назвать теплой, к тому же он наверняка тысячу раз пожалел, что показал, как выглядит миллиард. Миллиард… плотно запечатанный блок, похож на обтянутый полиэтиленом паллет тротуарной плитки или кирпича, только в десятки тысяч раз дороже, – это последнее, что представлял себе Ларин, перед тем как уснуть.

Утром Ларин припарковал Вольво в пятистах метрах от школы, в неприметном дворике. Прах Поляка он развеял неподалеку от крематория над маленьким ручьем, пробивавшим себе дорогу в сторону Москва-реки. Саму урну выбросил в промышленный контейнер для мусора, вряд ли будут там его искать.

Он понимал, что все эти предосторожности, скорее всего, совершенно излишни: найденному телу на свалке никто не станет устанавливать личность, но… всегда существовала доля вероятности, что ретивый лейтенант все-таки пробьет пальцы, всплывет фамилия, ведь границу он пересекал пару раз легально, значит, и отпечатки есть в базе, – дальше дело техники, – по ориентировке могут установить, что видели похожего человека возле метро «Теплый стан» со всеми вытекающими последствиями.