Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

Что это все значит? Он пытается думать, но мысли скачут. Скорее всего, конец. Иначе и быть не может. Даже если видео пока не попало к властям, и Дэйв не арестован, – они переписывались несколько часов назад и никаких признаков паники, брат на свободе и не слишком встревожен.

Скорее всего, убийство подстроено, – сам по себе Дэйв крылышко мухе не оторвет, а чтобы убить человека… Да еще и за границей…

У Джека возникло желание тут же набрать Дэйва по телефону, но он решил выждать время. Разговоры могли прослушивать, он не знал в точности, что произошло и мог навредить брату любым лишним движением… Вообще-то, на случай сверхординарных ситуаций, когда кто-то не мог говорить, у них был заготовлен пароль, кодовое слово на любой из каналов связи, СМС, емейл, мессенджере, чат – везде, где они могли связаться. Но он не получал такого сообщения, в этом Джек был уверен.

Заблокировать транзакции? Тоже нельзя, слишком велика цена… Поставить в известность американские власти в Токио?

Он сидел перед ноутбуком уже второй час. Но идеи в голову не приходили.

Нет, нужно продолжать движение, будто ничего не случилось. Если брат не оставил знака, значит, на то была причина. Люди, которые прислали видео наверняка захотят выкуп, они знают, что в Японии за убийство грозит пожизненное заключение.

С момента получения компрометирующего видео никто не звонил, не писал, требования не поступали, премьер-министр Японии Наото Кан не обвинил американцев в эскалации преступности и даже японское информационное агентство «Киодо Цусин» молчало, что, по большому счету, означало одно – убийство тщательно скрыли (если это все не театральная постановка), а запись, которую прислали ему в социальной сети, гласности пока не предавали. В противном случае, он посмотрел на время, – глубоко за полночь, сегодня утром лучше не просыпаться.

Каково сейчас брату и что заставило его пойти на столь отчаянный шаг, – размышлял Джек, вглядываясь в черноту монитора ноутбука. Джек исходил из того, что толкнуло бы его самого на такой поступок. Одно из двух: либо угроза жизни, либо… второго «либо» не существовало.

Джек закрыл крышку ноутбука, взял мобильный телефон, задумался на несколько секунд, потом набрал номер.

– Сэм? Ты не спишь?

В трубке послышалось ворчание.

– Это имеет какое-то значение?

Джек посмотрел на плюшевого медвежонка, которого Дэйв зачем-то приволок из дома. Тот стоял на подоконнике и смотрел вниз. В его взгляде из двух черных пуговок сквозило пугающее одиночество и обреченность.

– Срочно приезжай. Кажется, у нас проблемы.

Утром понедельника все телевизионные каналы наперебой сообщали о чудовищном по наглости преступлении в стенах Государственной думы, корреспонденты сперва говорили – «в одном из кабинетов», умалчивая, в каком именно. Кто бы мог подумать, вещали они, пытаясь перекричать плотный поток машин на Охотном Ряду, что здесь, в сердце государственной власти, может произойти нечто подобное.

Следственный комитет возбудил уголовное дело по статьям «Посягательство на жизнь государственного деятеля», «Покушение на убийство двух и более лиц» и «Незаконный оборот оружия», в телевизоре выступал очередной депутат, вспоминавший погибшего как истинного патриота, заботившегося о финансовой безопасности россиян.

Ларин сидел в кабинете директора школы, за длинным столом для совещаний, где присутствовали еще пятнадцать учителей.

Эльвира Анатольевна в элегантном перламутровом костюме с золотой бабочкой-брошью раздавала указания на предстоящую неделю, это ей давалось легко, слова так и слетали с ее тонких ярко накрашенных губ.

– Элла Георгиевна, вы же еще не прошли переаттестацию, и не пройдете, если на факультативах будете вспоминать СССР, которого давно нет, все уже по-другому, понимаете?

Географичка кивала, но понять ей было тяжело, родом из СССР, она часто приводила ту страну в пример нынешней и на нее стали поступать жалобы от родителей.

– Но ведь… – попыталась вставить она реплику.

– Никаких ведь! Есть официальные учебники, строго по ним вести уроки и факультативы. Это всех касается. Ясно?

Глядя перед собой в стол, как на трудном, невыученном уроке, учителя закивали.

– Вас, Ларин, это тоже касается. Что за самодеятельность вы развели на алгебре в одиннадцатом «А»? Мне прислали видеозапись урока, где вы, простите, что вообще говорите? Какая-то Византия, генералы… потом этот, как его… евнух… – она замерла, красная от гнева, – играть на публику Эльвире Анатольевне удавалось великолепно – все как один взоры, оторвавшись от неинтересных столов, устремились к ней. Словно в лучах софитов она купалась в настороженном внимании не слишком благодарных, и явно напуганных зрителей.