К Тюдор - Меловой человек

Мне показалось странным, что родители Толстяка Гава пригласили на его день рождения школьного учителя, который еще даже не приступил к работе. Возможно, они просто хотели, чтобы он не чувствовал себя изгоем. Это было в их стиле. Однажды Толстяк Гав сказал мне: «Мама старается перезнакомиться со всеми, с кем только можно. Чтобы знать, кто чем занимается».

Мистер Хэллоран разглядывал окружающих. Наверное, из-за таких вот взглядов у людей и возникает чувство, что за ними кто-то следит. Когда он заметил меня, то приветственно поднял ладонь. Я тоже — наполовину. Это был довольно неловкий момент. Может, мы и спасли вместе Девушку с Карусели, но все же он учитель, а махать учителю — это не круто, кто-то ведь может и заметить.

И тут, словно прочитав мои мысли, мистер Хэллоран коротко кивнул мне и снова отвернулся. С чувством огромной благодарности — и не только потому, что мой мочевой пузырь грозил лопнуть в любую секунду, — я поспешил через двор и нырнул в раздвижные двери.

В гостиной было темно и прохладно. Я остановился ненадолго, чтобы глаза попривыкли к темноте. Тут повсюду были разбросаны подарки. Дюжины и дюжины игрушек. Среди них оказались те, которые я очень хотел получить в подарок и сам, но знал, что никогда не получу.

Я нервно огляделся и тут внезапно увидел ее. Коробочку средних размеров, стоящую прямо в центре комнаты. Она была завернута в упаковку с трансформерами. И не распечатана. Наверное, кто-то приехал с опозданием и просто оставил ее здесь. Толстяк Гав ну никак не мог оставить хоть один подарок не открытым.

Я сделал свои дела, а когда шел обратно, снова бросил взгляд на эту коробку. Мгновение поколебался, а потом схватил ее и вынес на улицу. Во дворе было полно детей. Толстяк Гав, Никки, Железный Майки и Хоппо сидели на траве полукругом и пили шипучку. Они все были красные, потные и счастливые. Волосы Никки все еще были влажными и немного вились. На руках у нее блестели капельки воды. Сегодня она надела платье, и оно ей очень шло — длинное и в цветочек. Оно немного скрывало синяки у нее на ногах. У Никки всегда были синяки. Не помню, чтобы хоть раз видел ее без коричневых или пурпурных пятен на теле. Однажды у нее даже под глазом синяк появился!

— Эй, Мюунстер! — позвал меня Толстяк Гав.

— Угадай что?

— Ты решил перестать быть педиком?

— Ха-ха. Я нашел подарок, который ты еще не открыл.

— Это невозможно, Джоуи. Я уже все открыл.

Тогда я вытащил коробку. Толстяк Гав тут же выхватил ее у меня.

— Сдуреть!

— От кого это? — спросила Никки.

Толстяк Гав встряхнул подарок и внимательно осмотрел обертку. Никаких наклеек с подписью.

— Да какая разница? — Он принялся срывать бумагу, открыл коробку и вдруг переменился в лице. — Какого черта?!

Мы все уставились на подарок. Им оказалось ведерко разноцветных мелков.

— Мелки? — Железный Майки заржал. — Кто мог подарить тебе мелки?

— Откуда я знаю? Он же не подписан, гений! — отбрил его Толстяк Гав. Он открыл ведерко и вытащил горсть мелков. — Ну и что мне делать с этим дерьмом?

— Все не так плохо, это… — начал было Хоппо.

— Это куча вонючего дерьма, старина!

Мне это показалось грубым. В конце концов, кто-то постарался, купил эти мелки, завернул их и все такое. Но к тому моменту солнце и сладости уже здорово ударили Гаву в голову. Да и всем нам.

Он с отвращением отбросил мелки.

— Плевать! Пойдем лучше за водяными пистолетами!

Мы начали собираться. Я подождал, пока все уйдут, а потом быстро нагнулся, подобрал один мелок и сунул в карман. Но не успел я выпрямиться, как вдруг услышал грохот, а затем — пронзительный крик. Я прыжком обернулся. Не знаю, что я ожидал увидеть. Возможно, кто-то что-то уронил или сам упал.

Мне понадобились добрых две минуты, чтобы осознать увиденное. Отец Мартин лежал на спине, в куче бумажных стаканчиков и тарелок, разбитых соусниц и банок с приправами. Он держался за нос и стонал. А над ним навис кто-то высокий и растрепанный, в разорванной футболке и драных шортах, с занесенным кулаком.

Мой отец.

Срань Господня. Мой отец напал на священника!

Я стоял и не мог пошевелиться, а папа тем временем кричал низким гортанным голосом:

— Еще раз заговоришь с моей женой, и клянусь, я…

Но мы так и не узнали, что именно он сделает, потому что в этот момент отец Толстяка Гава оттащил его. Кто-то помог священнику подняться. Его лицо было красным, из носа у него шла кровь. Она заляпала его белый воротничок. Он вытянул указательный палец в сторону моих родителей: